Четыре тёмные короны. Виктория Царева

дворца Ночи тускло освещалась электричеством. Каменные шкафы с книгами, столы с маленькими светильниками скрадывали тени. Эльфы придумали, как производить электричество, но колдуны генерировали его с помощью черной магии. Дворец пронизывала магия, она трещала и пахла ладаном.

      Лилит стояла возле одного из столов, покорно опустив голову. Смотреть на сераскаров без позволения запрещалось.

      Эдан и Цири сидели напротив друг друга. Лилит ожидала сигнала, искоса поглядывая на них, чтобы не пропустить распоряжения.

      У большинства сераскаров волосы черные, как уголь, но у Цири они светлые, как пшеница, и заплетены в неизменную тугую косу. Этот цвет не подходил ее резким надменным чертам, полным презрения к миру. По вечерам Цири всегда пила травяной чай. Эдан, смуглый и черноглазый, предпочитал минеральную воду из источников на границе Руан-Дара и Феладриана. Поднос и с тем и тем находился в руках Лилит.

      Лилит – служанка Нихсара, но в свободное от его поручений время прислуживала и другим сераскарам.

      – Тебя сегодня не было на расстрелах, – заметила Цири, лениво листая книгу по военному делу.

      Видеть двух сераскаров вместе – редкость. Эдан и Цири случайно пересеклись в библиотеке. Сераскары не любили друг друга. Точнее, едва ли у них был шанс полюбить. Они с детства знали: Верховным колдуном станет только один. Ему же после надлежит умертвить всех своих братьев и сестёр.

      Несмотря на это Нихсар, на правах старшего, обязал каждую неделю проводить час всем вместе. Но в остальное время сераскары избегали друг друга.

      – Я спал, – холодно произнес Эдан.

      Он ничего не читал, его взгляд отстранённо блуждал по библиотеке. Лилит чувствовала, как пару раз он замирал на ней. Она подавляла искушение ответить. Одно дело рассматривать сераскаров незаметно и другое заглядывать в глаза.

      Цири засмеялась. Смех напоминал звон стали.

      – И кто в это поверит, Эдан?

      Сераскары плохо спали. Даже сейчас, давно наступила ночь, но Лилит точно знала: все они бодрствовали, урывая у жизни любое мгновение. Каждый сераскар хранил под подушкой кинжал, на случай если брат или сестра придёт за ним посреди ночи. Никто не знал, когда Тёмные боги потребуют Верховного колдуна Жафара из рода Аир-Ран. Колдуны иногда жили несколько сотен лет, а иногда лишь несколько десятков. Самая длинная зафиксированная жизнь колдуна – четыреста восемьдесят шесть лет. Нынешнему Верховному колдуну было сто девяносто три года, и, кажется, умирать он не собирался.

      Эдан пожал плечами. Ему всё равно.

      – Отец недоволен. Своим поведением…ты ставишь под сомнение правомерность его действий, – не успокаивалась Цири.

      Она говорила про расстрелы схваченных реядов и певцов. Этим расстрелам не было видно конца. Особенно после нападения.

      – Расстрелов столько, что ничего страшного, если я пропущу парочку.

      Лицо Эдана лишено эмоций. Привычка сераскаров.

      Цири скривилась.

      – Ты жалок. Только не говори, что ты им сочувствуешь.