Штурмовой отряд. Битва за Берлин. Олег Таругин

чего немедленно уходить, по возможности помогая товарищам. В конце концов, в этом времени никто еще не слышал о нелетальных спецсредствах для разгона демонстрантов (от идеи воспользоваться осколочными гранатами отказались сразу, поскольку основную массу пришедших лицезреть обожаемого «отца нации» составляли простые мюнхенцы), так что оглушительные взрывы наверняка воспримут, как смертельную опасность. О том, что в неминуемо возникшей давке погибнут как раз самые слабые, никто из обуянных идеей изменить ход истории, как это зачастую и случается, не подумал. Увы, но от порывов прекраснодушных радетелей о всеобщем счастье в человеческой истории погибло едва ли не больше людей, нежели от действий циничных убийц-профессионалов, ибо благими намерениями, как известно, выложена дорога в весьма мрачное место…

      – Едет… – обреченным голосом шепнул первый из боевиков, ощутив, как предательски скользит во внезапно вспотевшей ладони рукоять «макарки», переложенного в карман теплой – поздняя осень в баварской столице выдалась достаточно холодной – куртки.

      – Вижу. Все, готовность, расходимся, вон, там просвет образовался. Как выползет из машины, гадина, стреляем сразу, – второй взвел тугое ребристое колесико курка. Патроны, разумеется, загнали в ствол заранее – не самовзводом же стрелять? Уж на это их скудных знаний хватало, да и несколько занятий с инструктором в платном тире помогли.

      Сияющий никелем и хромом темно-синий бронированный «Мерседес-770» с натянутыми на проволочный каркас нацистскими флажками над передними крыльями плавно притормозил метрах в десяти от толпы. Следом остановились машины эскорта – то ли с охраной, то ли с соратниками фюрера по прошлым событиям, ежегодно отмечаемым им восьмого ноября. Толпа возбужденно заревела, неистово замахав сотнями сжимаемых в руках флажков. Те, кто загодя не озаботился приобретением в специализированном магазине государственной символики, сорвали с голов шапки, размахивая ими. Многие женщины, до сего момента казавшиеся вполне адекватными и нордически-флегматичными, сейчас словно впали в некий спонтанный экстаз, вскидывая вверх руки в позаимствованном у римлян приветствии, или бросая в сторону фюрера букеты поздних осенних цветов, большей частью рассыпающиеся еще в полете.

      Старательно подыгрывающий толпе первый номер медленно потянул из кармана руку с зажатым пистолетом. Бросив на товарища короткий взгляд, второй опустил флажок, которым перед тем с упоением тряс над головой, и сделал то же самое. Красная с белым кругом и черной свастикой по центру тряпица скользнула меж разжавшимися пальцами, спикировав куда-то под ноги, прямо на грязную после недавнего дождя брусчатку, тут же попав под подошву чьего-то ботинка.

      Подскочивший адъютант распахнул пассажирскую дверцу и отступил в сторону, вытянувшись по стойке «смирно», и из салона пятитонного лимузина тяжело выбрался Адольф Шикльгрубер в расстегнутом форменном кожаном плаще. Едва выбравшись из авто, он помахал собравшимся