Дневники склейщика чашек. Ирина Вячеславовна Корсакова

Ну, раз, такая встреча, может кофейку, или чаю, или еще чего-нибудь? Я, как говорится, угощаю!

      – Эй, дядя, – забеспокоился хозяин аттракциона, ты, может, сыграть желаешь? Так дама в очереди первая.

      – Да! – поддержал его «брат-близнец», неизвестно откуда возникший, одетый, явно, на том же вещевом складе, что и катала, – не мешай людям отдыхать, отец.

      – Вот, почему говорят, что масло вредно для здоровья, – вздохнул Гера и наклонил голову, прижав подбородок к груди.

      Тезка великой поэтессы уплетала пирог с капустой и вины за произошедшее, явно, не ощущала. На её живом остроносом лице врожденное ехидство боролось с хорошими манерами. Ехидство победило и заняло территорию, растянув рот до самых ушей.

      – Красота! А завтра будете еще ярче и привлекательнее!

      Гера потрогал языком распухшую губу.

      – Да не лижите Вы её, только хуже сделаете. Приложите лучше к брови холодненькое.

      – Да, ладно, – отмахнулся Гера, – истинную красоту ничем не испортишь. И ближайшее «холодненькое» сейчас на Шпицбергене.

      Он чувствовал, как начинает заплывать подбитый глаз. Пошевелил пальцами правой руки и достал из кармана папиросы.

      – Здесь не курят.

      – Я понял. Это – машинально.

      – Съешьте пирожок. Еда тоже успокаивает.

      Кондитерская, в которую они зашли, была почти пуста, несмотря на броскую вывеску и приятный, выполненный в бело-голубых тонах интерьер. Причиной тому были, вероятно, заоблачные цены и отсутствие зала для курящих. Герасим, выросший в советское время, тоже не понимал, как можно купить ребенку булочку с корицей по цене комплексного обеда. Но, с другой стороны, не приглашать же было девушку в полуподвальную разливуху, какие она видела, вероятно, только в старом, постперестроечном кино.

      – Я с капустой не люблю. Трава с булкой.

      Его визави уставилась на внутренности пирожка. Смотрела она минуты полторы, как будто пытаясь переосмыслить свое незрелое отношение к пирогам, еде вообще и процессу питания в целом. Руки у неё были маленькие, с тонкими пальцами. Не женские, а скорее детские. Этакие любопытные «цапалки».

      – Возьмите сосиску в тесте, – очнулась она, – здесь сосиски вкусные.

      – Да, ну…, – Гера улыбнулся правой стороной рта, – я анекдот по этому поводу вспомнил: « Мальчик спрашивает маму: «Мам, а мороженное полезнее, чем сосиска?» А она ему: «Сыночка, сейчас даже покурить полезнее, чем сосиска!»

      Девушка смеялась долго и с удовольствием. Смех у неё был не громкий, но очень заразительный. Исчезла напускная «взрослость» и настороженность, из-за которой он, тогда, у подъезда, принял её за испуганную курьершу.

      – Ясно! – резюмировала она, – Хотите здоровеньким помереть!

      – Почему бы нет?! Всё лучше, чем гастроэнтерологии загибаться.

      – Ха! С таким темпераментом, Герасим Михайлович, Вам светит, скорее травматология.

      – Какой к чертям собачьим темперамент?! – справедливо возмутился Гера, – Я за маслом шел, никого не трогал,