Атлантия. Элли Конди

смотрят прямо на меня. На фоне земли крылья летучей мыши уже не голубые, как стекло или вода, но кажутся темными, словно морская пучина. Я слышу, как возле меня собираются люди.

      – Похоже, будто сам Эфрам упал и разбился, – говорит какой-то мужчина и тут же прикусывает язык. Это слишком похоже на кощунство: мы не должны даже и мысли допускать, что Эфрам или любой другой бог может упасть и сломаться.

      Ну, богов хотя бы можно починить, а эту мышь уже не оживить.

      – Позовите Джастуса, – говорю я, и кто-то из толпы зевак сразу бежит к храму.

      Джастус появляется спустя минуту, но и жрец уже ничего не может поделать. Он просит всех разойтись. Я остаюсь.

      – Как ты думаешь, что ее убило? – спрашиваю я.

      Джастус качает головой.

      – Не знаю, – говорит он. – Я предполагаю, что это естественная смерть. Заберу ее в храм, проведу кое-какие исследования и постараюсь узнать больше.

      Он аккуратно поднимает трупик. На дне контейнера чистая льняная ткань, Джастус укладывает туда мышь осторожно, как будто она способна что-то почувствовать.

      – Что, интересно, летучая мышь могла делать здесь среди бела дня? – задаю я вопрос.

      – Она могла умереть еще ночью, – отвечает Джастус. – Это не первый случай. Летучие мыши ведь не бессмертны.

      Конечно, они не бессмертны. Я это знаю. Но так странно видеть одну из них мертвой.

      Джастус, держа в руках коробку, осторожно выпрямляется, чтобы не наступить на край своей мантии. И добавляет:

      – Хотя я подметил: после того как мы потеряли твою маму, летучие мыши стали умирать чаще.

      Он уходит, и я остаюсь одна. Как только жрец скрывается в храме, я чувствую ее появление.

      Майра.

      Она подходит тихо: не наступает на листья, не произносит ни слова, но я все равно знаю, что она рядом – так же, как в тот день в храме.

      – Деревья поют, – произносит Майра. – Они сказали мне, что ты здесь. Я слушала и надеялась, что ты придешь.

      Мне неприятно слышать, как она говорит о деревьях. Они мои, а не ее.

      – Чего ты хочешь? – спрашиваю я ровным, невыразительным голосом, который даже отдаленно не напоминает мой настоящий.

      – Дело вовсе не во мне, – отвечает Майра. – И ты это прекрасно знаешь. Дело в том, чего хочешь ты. А ты хочешь уйти Наверх и найти сестру.

      – И ты думаешь, что сможешь помочь мне?

      – Да, – кивает она. – Я помогала твоей маме и сестре, и я смогу помочь тебе.

      Мы, словно заранее сговорившись, одновременно встаем со скамейки и идем через внутренний двор. Люди приветственно машут друг другу, окликают знакомых в проплывающих мимо гондолах. Страж порядка свистит в свой свисток и делает знак молодым людям, которые подошли слишком близко к краю канала, – они сразу отходят. Я вдруг чувствую прилив острой любви к родному городу.

      Некоторое время мы идем молча, потом Майра говорит:

      – Я могу помочь тебе, Рио, если ты позволишь себе помочь. Я не стану тебя ни к чему принуждать.

      – Вообще-то,