Не трогай! Это на Новый год. Анастасия Градцева

из ящика стола и так щедро на себя разбрызгала, что у меня глаза заслезились. Я надсадно закашлялась.

      – Аллергия что ли? – подозрительно посмотрела она на меня.

      – Н-нет, – просипела я. – Запах… сильный просто.

      – А потому что качественный! – гордо сказала она и любовно погладила бутылёк. – В Турции купила. У арабов.

      Уже в дверях она вдруг развернулась, качнув монументальным бюстом, и очень по-деловому поинтересовалась:

      – Кстати, а дедушка Мороз у нас где? Время-то идет, а ему же одеться надо, загримироваться.

      – Скоро будет, – бодро сказала я, внутренне умирая от ужаса. – Он уже подъезжает! Вот совсем-совсем на подходе! Честное слово!

      Врать было стыдно. Но что делать? Не могла же я ей сказать, что понятия не имею, где Белов. В восемь утра на крыльце садика его, естественно, не оказалось. Я постояла, подождала, померзла, а потом зашла внутрь и периодически выглядывала в окно, чтобы не пропустить его появление. Но Белова не было. Трубку этот придурок, разумеется, тоже не брал. На часах было уже восемь сорок, и я нервничала. Ужасно нервничала. От нервов сразу же хотелось в туалет, но он находился в конце коридора, а, судя по звуку, там уже весело шумели дети, так что путь туда мне был заказан.

      «За что мне это всё?» – горько подумала я. Еще раз набрала Белова, ответа не получила и просто села ждать. А что еще оставалось делать?

      – Через пять минут начинаем! – сообщила музыкальный работник, заглядывая в кабинет. – Вам сказали, когда выходить?

      – После танца медвежат.

      – Нет, теперь все поменялось! Танец медвежат будет в финале, а вы выйдете сразу после песенки про елочные игрушки.

      – А она скоро?

      – Сразу после стихотворения про Новый год. Потом танец елочек, песня про новогодние игрушки и сразу вы. Запомнили? А Дед Мороз у нас, кстати, где?

      Я нервно засмеялась.

      – Понимаете… он…

      И ровно в этот момент я услышала веселый голос Белова, который раздавался где-то в конце коридора:

      – Здрасьте, а если я на праздник иду, то мне куда? Вот сюда и прямо, да? Спасибо! С наступающим вас!

      Я едва не расплакалась от облегчения, невежливо отпихнула музыкального работника в сторону и, увидев Белова, замахала руками, точно ветряная мельница:

      – Сюда! Я тут!

      – Иду! – бодро крикнул он.

      Музыкальный работник под шумок куда-то делась, и никто не мешал мне прожигать взглядом шествующего навстречу своей смерти Белова.

      Усугубляло все то, что этот поганец не выглядел, как опаздывающий и безумно виноватый передо мной человек: он шел расслабленной уверенной походкой, на ходу подмигивал детям и молоденьким воспитательницам и источал здоровый пофигизм и уверенность в себе. Ох как же я его в этот момент ненавидела!

      – Привет, Саня, – доброжелательно сказал он, подходя к двери. Я схватила его за рукав и буквально втащила в кабинет, вместе с посохом и огромным костюмом в чехле.

      – Ты охренел, Белов? – шипела я. – Ты вообще соображаешь, что ты всех