Возвращение Орла. Том 1. Владимир Алексеевич Фадеев

– без.

      – Ну, например… аберрация[13].

      – Это стерва ещё та, с ней ухо держи востро.

      – Почему ухо?

      – Ну, в смысле, глаз да глаз. Крашеная блондинка, даже не крашеная, а выбеленная, под седину, ни слова правды, а когда кончает, всегда цинично матерится, стерва, одним словом.

      – Ладно, а что ты скажешь… – Семён выуживал из своего физического багажа словечко позаковыристей, – про… про брахистохрону[14]?

      – О-у! – Африка закатил глаза. – Мулатка из индийского публичного дома, по сути набожная, но при этом любит яростную групповуху с двумя приезжими мачо. Обязательно предохраняться, а то какую-нибудь спирохету перенесёт.

      – Гладко у тебя выходит.

      Друзья рассмеялись.

      С разрушенной колокольни с шумом сорвалась стая ворон. Звезда, волнующе качая бёдрами, проплыла обратно.

      – Мне иногда кажется, – неуверенно проговорил Африка, – что Бог – это женщина.

      Семён посмотрел на него с прискорбием.

      – Нет, ты мне всё-таки разъясни, как можно с Богом на устах бабу в кустах? Дождался бы, пока станешь импотентом по старости, потом уж и к Богу. Ведь что-нибудь одно: или Бог или грех.

      – Не завидуй. Ничего ты в религии не понимаешь, – осмелел против недавнего своего религиозного наставника Африка, – религия – это же связь по определению, сам говорил. То есть всё в линию.

      – А я думаю, – продолжал доставать Африку Семён, – что у тебя не связь, а договор: ты молись на меня, а я тебя, если что, прикрою, греши. Скажи честно, Жень, когда зонд свой в грешную плоть запускаешь, надеешься, что Бог отмажет?

      – От греха?

      – Ну, хотя бы от триппера…

      – Не надеюсь – верю, – спокойно ответил Африка и хрустнул сухариком.

      – Поехали, Казанова!

      И Африка поддал газу.

      На берегу

      Кто поселился на Курукшетре, тот никогда не узнает печали.

«Ригведа»

      «Ур-ра-а-а!» – Капитан – Виночерпий – бальзам – Лёха – первое явление Орла

      «Ур-ра-а-а!»

      Мы потомки очень непростых людей…

Э. Лимонов

      На косе, когда подъехали Семён с Африкой, аврал был в разгаре. Одновременно в угаре. Вырвавшиеся из подвалов и изрядно по этому поводу выпившие физики, как и все вырвавшиеся и изрядно выпившие, были похожи на потерявших скафандры инопланетян, одуревших и одновременно счастливых от кислородно-азотного избытка, но, даже одуревшие, они делали своё дело. От этого ли общего копошения, оттого ли, что дурацкая беспричинная счастливость невидимо фонила на округу, сам берег стал как будто другим – так преображается надолго брошенный дом с появлением в нём доброго жильца, и дело не только в наведённом порядке и блеске освобождённых от ставней и вымытых окон – дыхание! У неживого дома появляется общее с появившимся человеком дыхание, половые плахи, потолочные матицы и все полторы дюжины венцов как будто вспоминают, что настроены в резонанс, и от одного доброго взгляда изнутри себя на себя, как от касания струн смычком, начинают звучать… дышать! Правда, и на смычке должен быть не чёрный волос, а светлый – белый, серый или

13

Аберрация – искажение изображения, создаваемое оптической системой.

14

Брахистохрона – кривая, соединяющая две точки поля кратчайшим путём.