Находка для вечности. Анастасия Лучинская

училась уже на третьем курсе.

      Мама с воодушевлением водила меня из одной комнаты в другую. С неизвестным мне блаженным чувством я полежала сначала в ванне. Потом забралась в постель в собственной спальне, ощутила запах стерильного голубоватого белья и заботливые мамины руки, поправляющие одеяло. На душе стало уютно, и я сладко уснула. Как мало человеку нужно – чистота, уют, забота и маленький кусочек своего жизненного пространства.

      А когда через восемь лет с сыном на руках я снова приехала сюда, первоначальный уют, который пришёл вместе с получением квартиры, безвозвратно исчез. Было очень некомфортно находиться между матерью и Зиновием, как меж двух огней. Мать знала о его изменах и посвящала меня во все подробности. Потом был мучительный и неприглядный развод. Ещё хуже было существование после развода в ожидании размена квартир. Так, мама с моим братом оказались в Тольятти, поближе к дочери, то есть ко мне. Я жила тогда одна с сыном в однокомнатной квартире, которую получила от ТОАЗа, где работала инженером, а за плечами был неудавшийся брак.

      С такими невесёлыми мыслями я переступила порог нашей бывшей квартиры. Приняли нас, насколько можно, радушно. Клара была тараторкой, в момент заговорит. От её неудержимого потока слов осталось впечатление, будто она оправдывается и, одновременно, хочет очаровать меня.

      – У нас ничего тогда ещё не было, – возбужденно говорила она.

      Мне стало неловко, и я попыталась её успокоить.

      – Стоит ли об этом говорить? Всё в прошлом. Мама живёт своей жизнью и ни о чём не вспоминает.

      Тем не менее разговор всё время сбивался в эту сторону. Говорила в основном Клара, а я больше молчала и слушала. Мне это не составляло труда, поскольку стеной обступили и не отпускали воспоминания.

      Вот прихожая с большим зеркалом. Раньше здесь стояло трюмо, перед которым я любила повертеться, примеряя перешитые из старых вещей платья. Я жила почти на одну стипендию и ходила исключительно в тех тряпках, которые придумывала себе сама.

      После третьего курса я работала летом в студенческом отряде проводников, с которым мы ездили на пассажирских поездах Минск-Сочи и Минск-Кисловодск поочерёдно. За шесть поездок я заработала себе на зимнее пальто, и надо сказать, что даже эта временная роль была мне более по сердцу, чем учёба на химфаке.

      Училась я без интереса и желания. К вопросу выбора профессии я отнеслась безответственно, и это была моя вторая ошибка в жизни, если первой считать все, что связано с Вадимом. Так я думала тогда и лишь много позже поняла, что ничего случайного не бывает, и наши «ошибки» на самом деле не ошибки. Просто в тот момент жизни не могло быть иначе. От этой мысли легче. На судьбу нельзя обижаться, она всегда даёт ещё один шанс. Вопрос в том, сможем ли мы им воспользоваться.

      В Ивацевичском районе, куда меня направили после окончания университета, свободных мест не оказалось. В Министерстве образования в Минске на меня лениво посмотрел утопающий в бумагах дядька и спросил:

      – Может быть, вам свободный диплом дать?

      В изумлении