Книга воспоминаний 2022. Сборник номинантов одноименного литературного конкурса. О. Г. Шишкина

обидно, печально. И я заплакал от любви и жалости. Как же без меня будет мама? Я ее жизнь! Я умирал и шептал:

      – Мама! Мама! Мама! Прости!

      Вдруг я почувствовал, что женщина в белом платке взяла меня на руки и стала ходить со мной вокруг бассейна. Она бережно несла меня в тумане жаркого пара, я беспомощно обхватил ее за шею, а моя голова покоилась на ее плече. Я плыл в сумраке жаркого пара у нее на руках. И все, кого мы встречали на пути, с поклоном склонялись перед нами. С каждым кругом вокруг бассейна я чувствовал, что жар отступает, пот начинает выступать на моем лице. Мне вдруг стало легко, тепло и радостно. Я прошептал «Спасибо, тетя!» и уснул, как младенец!

      Утром пришла врач. Она очень удивилась. Мальчик выжил!

      Что это было? Бред? Сон? Наваждение? Глюки? Только мне кажется, что меня спасла пресвятая Богородица!

      ***

      Нас с сестрой часто оставляли одних в закрытой квартире, когда родители уходили на работу. Случилось так, что в этот раз мы остались в квартире одни, и нам очень захотелось поиграть в Северный полюс. Чтобы полюс холода выглядел реально, мы решили создать приближенную к реальности атмосферу смертельного холода и лютой зимы. Для этого мы открыли все окна, несмотря на январскую погоду (на улице стоял мороз -28 градусов). Затем собрали в доме все пуховые подушки и вытряхнули из них весь пух. Это была романтика: по квартире летал пух, словно на нас налетела метель, температура воздуха опустилась до хорошего минуса. Вода в ведре замерзла и блестела, сверкая серебряным льдом. Вихри пуха носились по комнатам, а зимний ветер, врываясь в комнату, рвал и загибал до потолка расшитые мулине и бисером занавески. Мы оделись, как полярники, в зимние телогрейки. На головах у нас возвышались меховые шапки. Мы готовы были дрейфовать на льдине по просторам Мирового океана. Необходимо было только доложить товарищу Сталину о нашей готовности. Для этого мы начали кричать в телефон девушке-телефонистке, чтобы нас срочно соединили со Сталиным. На другом конце провода коммутатор в лице дежурной пытался нас вразумить. Требовал не баловаться с телефоном. И что товарищ Сталин в настоящий момент занят. А потом и вовсе телефон отключили. Мы остались без связи с правительством страны. Походили по холодной, покрытой перьями и пухом разгромленной квартире, и к нам пришло сознание о неминуемом наказании в виде ремня. Мы стали думать, куда бы спрятаться?

      Приближался вечер. Родители должны вот-вот появиться. Мы быстро залезли в русскую печку и закрыли за собой заслонку. Родители пришли и обомлели. Первая мысль, которая осенила их, – что здесь произошло жуткое бандитское нападение, детей выкрали, в квартире все порушили, подушки разрезали, окна раскрыли. Побежали по соседям. Узнали от них, что в городе орудует банда маньяков. Бросились звонить в милицию. Телефон не отвечал. Побежали, охая, по другим домам. Мама рыдала, бабушка пила какие-то капли, отец точил топор. Мы поняли: пора вылезать.