О чём рассказали картины. Денис Смоляков

музей

      • Христос в Гефсиманском саду, А. И. Куинджи, 1901, Алупка, Воронцовский дворец

      • Зимний обоз в пути, И. К. Айвазовский, 1857, Смоленская художественная галерея

      • Стычка с финляндскими контрабандистами, В. Г. Худяков, 1853, Государственная Третьяковская галерея

      • Перед исповедью, И. Е. Репин, 1879—1885, Государственная Третьяковская галерея

      • Всюду жизнь, Н. А. Ярошенко, 1888, Государственная Третьяковская галерея

      • Привал арестантов, В. И. Якоби, 1861, Государственная Третьяковская галерея

      • Не ждали, И. Е. Репин, 1884—1888, Государственная Третьяковская галерея

      • Рожь, И. И. Шишкин, 1878, Государственная Третьяковская галерея

      • Март, И. И. Левитан, 1895, Государственная Третьяковская галерея

      • Свежий кавалер, П. А. Федотов, 1846, Государственная Третьяковская галерея

      • Рыболов, В. Г. Перов, 1871, Государственная Третьяковская галерея

      • Неизвестная, И. Н. Крамской, 1883, Государственная Третьяковская галерея

      • Воспоминание о саде в Эттене, В. Ван Гог, 1888, Государственный Эрмитаж

      • У водоема, В. Э. Борисов-Мусатов, 1902, Государственная Третьяковская галерея

      • Портрет неизвестной, И. Н. Крамской, 1886, Ярославский художественный музей

      • Вид Константинополя при лунном освещении, И. К. Айвазовский, 1846, Государственный Русский музей

      • Японский нищий, В. В. Верещагин, 1903, Государственный Русский музей

      • Жнецы, А. Г. Венецианов, 1825—1826, Государственный Русский музей

      • Богатыри, В. М. Васнецов, 1881—1898, Государственная Третьяковская галерея

      КНИЖНАЯ ЛАВОЧКА

      Братская размолвка, взаимные обиды – горькие, сказанные в горячке спора, слова не дают покоя, саднят, беспокоят душу. И вроде бы, решили примириться друг с другом, простить по-семейному, келейно, старые грехи, но нет ни ладу, ни мира.

      Казалось бы, прошло уж более тридцати лет, а вот поселился в сердце зловредный холодок пропасти, разделяющей близких некогда, людей и не даёт увидеть тепла с другого берега.

      Кирилл Митрофанович Лыткин неспешно брёл домой после ранней литургии в Трифоновском монастыре, но легкости, той, что была прежде не было и в помине.

      Даже сегодня, в праздник Преображения, не может он с прежней, детской радостью переступить порог храма.

      В который раз, опять и опять, старая рана источает боль утраты веры. Того удивительного светлого единения, той мечты быть частью мира, где он счастлив, уважаем, любим и Богом, и людьми. Как тяжело было сделать этот шаг – переступить через себя, попросить прощения и обрести его, но не найти прощения в себе. Как же он смеет переступить порог храма?

      Конечно же он его переступает, несмотря, на то, что он – будучи ещё мальчишкой, набедокурил, стащил булку в рядах и попал прямо в лапы урядника. Стыд-то какой: сын священника, старший брат готовиться сан получить, средний в семинарии, а он – воришка.

      Хорошо, что батюшка не видел этого позора, схоронили его за месяц до того случая, да ему и братских укоров было достаточно. Вот тогда-то и прозвучали те слова,