Пока едет «Скорая». Рассказы, которые могут спасти вашу жизнь. Андрей Звонков

прядь волос.

      – Там больше нет, – отрезал Ерофеев. – Лучших девушек – на лучшие бригады!

      – Саша, а где вилки взять?

      – Нет! А голос! – Доктор БИТ восхищенно причмокнул губками. – Не говорит – поет! «Саша, а где вилки взять?»

      Из селектора донеслось:

      – Восьмая бригада, вызов! БИТ, у вас вызов!

      Таня растерялась и стояла возле стола вся пунцовая. Ерофеев вступился за нее:

      – Ну, что сидите?! Не слышали – у вас вызов! Проваливайте, не смущайте девушку. Вас ждут великие дела!

      Доктор БИТ, проходя мимо Тани, сказал:

      – Ничего, ничего… Нынче краснеть не всем дано… Это редкое качество.

      – Редкое, редкое… Мы ширпотреба не держим… – провожал БИТов из столовой Ерофеев. – Езжайте, не портите людям аппетит!

      – Хороший аппетит комплиментом не испортишь, – уже выходя, резюмировал фельдшер БИТ.

      Ерофеев положил на стол две алюминиевые вилки с кривыми зубьями, стащенные когда-то давно, может быть, еще при СССР, в какой-то столовой, возможно, даже в той же злополучной «Ласточке»… На отдельной тарелочке нарезал перочинным ножом два малосольных огурца.

      – Садись, ешь! Осталось пятнадцать минут!

      Таня ела осторожно, медленно, казалось заставляя себя прожевывать и глотать…

      – Ну что ты? – заметил ее состояние Саша.

      – Ничего.

      Таня смотрела в тарелку. Она терпеть не могла, когда ей уделяли слишком много внимания или как-то обсуждали ее внешность.

      – Не обращай внимания… – Ерофеев остановился, чтоб не сморозить глупость типа «Врут они все!».

      – Я не обращаю.

      – Ну и правильно. В конце концов, – его вдруг понесло, – на правду не обижаются.

      Таня не удержалась и хихикнула в тарелку.

      Ерофеев успокоился.

      – Ну и правильно. Хотя я не понял, а чего я смешного сказал?

      – Да нет, ничего, – Таня улыбнулась, – это я не над твоими словами. – А про себя подумала: «А кто-то говорит, что я – страшная сестра!»

      Ерофеев решил замять тему.

      Они поели – уложились тютелька в тютельку – и ждали, пока остынет чай. Саша катал в ладонях горячую кружку, переливал ее содержимое из горячей чашки в холодную, потом поставил кружку в ковш с холодной водой.

      – Водяная антибаня!

      Но не суждено было Ерофееву попить чаю после обеда.

      – Тринадцатая бригада! У вас вызов! Фельдшер Ерофеев, у вас вызов!

      – Вот зараза! Ведь не уймется, пока карточку не возьму! Тань, сходи забери. Я еще чуток постужу.

      Таня ушла. Вернулась через минуту с карточкой в руках.

      – Ну и что там?

      – Мужчина, пятьдесят лет, «плохо гипертонику».

      – Ага. Ясно. Ну, иди, Иванычу скажи, и ждите меня у машины.

      Попить чаю! Надо сделать всего-то пару глотков крепкой заварки, чтоб картошка с котлетами равномернее улеглись в желудке. Но чай все никак не остывал. Однажды Ерофеев так же, спеша, хлебнул горяченького чаю – и обжег пищевод. С тех пор ничего горячего ни пить, ни есть не может.

      Он так