Титановый король. Юлия Резник

криво улыбаюсь я.

      – А вы с мамой всегда-всегда заказывали пиццу, когда мы болели?

      Они знают это наверняка, но все равно почему-то каждый раз спрашивают… Я киваю, прикусывая щеку до боли.

      – А расскажи!

      – Что рассказать? – сиплю, сделав вид, что не понимаю вопроса.

      – Как вы с мамой ели пиццу первый раз.

      Это повторяющаяся история. Я ведь говорил? Но все равно каждый раз я будто налетаю на невидимый для других заслон. И от удара мои легкие лопаются, а сердце в опустевшей клети груди становится большим-пребольшим, увеличиваясь, кажется, в несколько раз от напитывающей его бесконечной неиссякаемой боли.

      Я не хочу через это все проходить. Я не могу не проходить снова и снова… Глаза бегают. Ловлю взгляд водилы в зеркале заднего вида…

      – Да! Расскажи, – соглашается с братом Никита.

      – Кх… Ну, вообще-то это должно было быть наше первое свидание.

      – А мы заболели!

      – Вот именно.

      – Эй! Не перепрыгивай! Я хочу всю историю целиком! – Данил тычет брата в бок.

      – Ты же уже это сто раз слышал, – вздыхаю. Боль смешивается с кровью и выталкивается в вены, концентрируясь все сильней с каждым ударом сердца.

      – Я уже все забыл.

      – Провалы в памяти – симптом сотряса. Может, нам все же в больничку надо, а не пиццу? – вымучиваю улыбку.

      – Нет! – в один голос орут пацаны. – Только не это!

      – Подумаешь, какая-то царапина. Ему даже швы не стали накладывать, – добавляет Никита.

      – Врачиха сказала, что еще немного, и их пришлось бы наложить, – выпячивает грудь Данил, явно не готовый признать, что его ранение – пустяковое.

      – Но ведь не пришлось! В том-то и дело. Пап, ну расскажи!

      – Про наше первое свидание?

      – Ага! – два синхронных кивка.

      – Ну, это было непросто.

      – Пригласить ее на свиданку?

      – Угу. У Лизы уже были вы, и мне пришлось здорово постараться, чтобы составить вам конкуренцию. – Ник с Данькой шкодливо хихикают, прикрыв ладошками щербатые рты. – Я едва сумел ее уломать пойти со мной в кафе. И то пришлось ждать почти полмесяца.

      – Полмесяца! – стонет Никита.

      – Ага. Представляешь, какая у меня была нетерплячка? Ужас. И тут, наконец, приходит час икс. Я весь расфуфырился – мама дорогая. Купил цветы.

      – Белые розы.

      – Да, белые. Потому что нашел на странице у вашей мамы фото, где она была именно с ними, и какого-то фига решил, будто именно эти цветы ее любимые…

      – Но она любила ромашки.

      – Все ты знаешь! А вот человек, который ей тот букет подарил, – смотрю по очереди на сыновей и понимаю, что никогда, наверное, не признаюсь им, что этим самым человеком был их биологический отец, – не знал ее совершенно.

      Ага. Он только и мог, что пускать пыль в глаза, а на деле никогда особо не интересовался ни Лизой, ни, тем более, ее предпочтениями.

      – И вот она открывает дверь, я сую ей эти чертовы розы… А ваша мама, не спеша