Гаданье на кофейной гуще. Ольга Теплинская

который всегда возил за собой любимую картину «Битва при Иссе». Он говорил, она дает ему силы и вдохновляет на бой.

      – Сравнила Наполеона с нашей Карловной. Старуха, как Гобсек тряслась над своей коллекцией. Лишний раз из дома не выходила. Сколько раз мы приглашали ее к себе на дачу, подышать, так сказать, воздухом. Но она предпочитала дышать тленом этих картин.

      – Она жива? – Пристально глядя на шефа, спросила Лера.

      – Я же сказал, она сейчас в больнице.

      – Но вы уже несколько раз говорили о ней в прошедшем времени.

      – Да она давно уже там, в прошедшем времени. И зачем она хранит все это? Для кого? Так, уж сложилось, что мы с женой ее единственные родственники, но нас она тоже не жалует любовью. Вся ее жизнь в этих вещах.

      – Как это грустно, – согласилась Лера и подошла к столу. – А что же она сейчас без картины уехала? – Тревожное чувство не покидало душу.

      – На скорой ее увезли, без сознания была Карловна. Мы с Эллиночкой ночью к ней по звонку примчались. Она уже без сознания лежала. Не до картин было, Озерова.

      Взглянув на картину, Лера с удивлением стала разглядывать пасторальный пейзаж: приглушенная зелень разросшихся кустов, гора на заднем плане, дорога, уходящая за поворот, несколько упитанных коров и развалины ротонды в правом углу. Классика.

      – Павел Аркадьевич, скажите, чья эта работа?

      – По правде сказать, я и сам еще не понял, – после долгого молчания произнес шеф. – Но не надо так волноваться! Тетушка наша – старушка с причудами. Могла хранить у себя все, что угодно. Вот, полюбуйтесь…

      Павел Аркадьевич поднялся и вытащил из комода старинную шкатулку. Лак на ней почти осыпался, но перламутровые вставки еще мерцали бирюзовыми искрами. Вытащив из потайного ложа маленький ключик, он вставил его в незаметное отверстие и провернул, послышался тихий звон колокольчика и массивная крышка приподнялась.

      – Вот, смотрите, что хранила в ней эта чокнутая.

      Лера заглянула в нее и улыбнулась: шкатулка была доверху заполнена фантиками, да какими!

      – Ну, и что вы на это скажете, Валерия? Если бы вы знали, чего нам стоило открыть это, с позволения сказать, сокровище! Лялечка так надеялась найти в ней старинные драгоценности! Она, как все женщины, обожает все, что сверкает, – с умилением произнес любящий муж, – а, уж, старинные колечки и сережки…. Сколько я ей их подарил, а всегда радуется новым.

      Шеф затих с улыбкой на лице, а Лера с удивлением рассматривала аккуратно сложенные разноцветные бумажки.

      – Это же настоящее сокровище! – проговорила она.

      Павел Аркадьевич отвлекся от приятных мыслей и, нацепив на нос очки, подошел к столу.

      – Лялечка сказала, что это мусор, она была так расстроена, что в шкатулке нет драгоценностей, и я не стал вникать. Сокровище, говоришь…

      – Тут фантики кондитерских фабрик царской России: «Абрикосов и сыновья», «Адольф Сиу», а это Эйнем, нынешний «Красный октябрь». Нам в Мухе рассказывали, что фантики для этой фабрики оформляли Михаил