История Дома Романовых глазами судебно-медицинского эксперта. Юрий Молин

в Почепе – солдат Александр Селимов, в Астрахани – крестьянин Евстахий Артемьев. Оба были казнены. Позже, в 1738 году, некто Миницкий, вожак разбойничьей шайки, действующей близ Переяславля, также называл себя Алексеем. Самозванец был схвачен и посажен на кол.

* * *

      Обратимся к судьбе других участников этого крупнейшего комплекса следственных процессов петровской эпохи. В числе казненных по делу Алексея Петровича был А.В. Кикин, один из руководителей Адмиралтейства. Царь спросил бывшего своего любимца на последнем допросе: «…что принудило употреблять ум свой в толикое дело?» Кикин смело ответил: «Ум любит простор, а от тебя ему было тесно». Разгневанный Петр покинул камеру пыток (Голиков И.И.,1798). Трагический конец Кикина стал в моральном смысле трагедией и для двух его друзей – царь, в числе других высших сановников, заставил подписать смертный приговор Б.П. Шереметева и Ф.М. Апраксина (Заозерский А.И., 1989). Знаменитый его дом, «Кикины палаты», был передан по указанию Петра I для размещения там библиотеки, позже вошедшей в состав Академии наук.

      Родной дядя царевича А.Ф. Лопухин и его духовник, протоиерей Иаков Игнатьев также были казнены. Еще один подсудимый, Ростовский Епископ Досифей (Глебов) был колесован в связи со ставшими известными следствию фактами поминания им старицы Елены царицей, обещаниями возвращения ей трона, разрешением нахождения в монастыре в мирском платье. Царевну Марию Алексеевну, старшую сводную сестру Петра I, уличенную в передаче писем и денег матери от сына, заключили в Шлиссельбургскую крепость. Позже она была переведена в Петербург и содержалась под надзором в своем доме.

      В начале процесса над царевичем в Суздаль был направлен капитан-поручик гвардии Г.Г. Скорняков-Писарев с ордером на обыск. В келье Евдокии были обнаружены письма Алексея. Она была арестована и доставлена в Москву, в Преображенский приказ. Опальную царицу обвинили в ношении мирского платья, в сожительстве с Глебовым, участии в «заговоре» сына. У арестованного майора были обнаружены девять писем Евдокии, не оставившие сомнений в характере их отношений. Ознакомленной с многочисленными свидетельскими показаниями, бывшей царице пришлось признаться в связи с Глебовым: «Я с ним блудно жила в то время, как он был у рекрутского набору; и в том я виновата» (Павленко Н.И., 1990). Следствие, однако, не смогло доказать причастности матери к бегству сына за границу. Сохранились протоколы допросов Глебова[25]. Он был раздет донага и поставлен босыми ногами на острые деревянные шипы. Избиваемый отрицал свое участие в заговоре против государя: «…по сим допросным пунктам С. Глебовым 22 февраля розыскивано: дано ему 25 ударов кнутом. С розыску ни в чем не винился, кроме блудного дела…» (Балязин В.Н., 1995). Тогда на плечи пытаемому положили тяжелый брус и под его тяжестью шипы пронзили стопы. Измученного гвардейца стали прижигать раскаленными углями, затем клещами. Он молчал, многократно теряя сознание от страшной боли. Глебов понимал, что судьба Евдокии – в его руках. Истязание длилось трое

25

РГАДА, ф.6, оп.1, дела 50, 51, 68, 112.