Потерянное имя. Вета Ножкина

это никак не обед и не время ужина… Её сочный окрас символизирует прорыв, протест, с которого должно начинаться именно утро жизни, в котором – тепло, и уют, и энергия.

      Алевтина закивала головой, давая понять, что она увидела в картине всё, о чём ей только что поведал художник. И тут она наконец-то заметила надписи рядом с картиной. А вот – с другой, вот – с третьей.

      «Там же написаны полные имена художников…». И Алька пошла искать надпись с именем Николай. Ей виделось, что её предстоящая опёка должна касаться именно Николая – что-то зацепило в его взгляде, что-то показалось таким близким. Может быть, мысленная примерка на него одежды.

      Нашла. Нашла одну картину, а рядом с ней другую. Цены оказались не очень высокими, и Алевтина тут же распорядилась управляющему выставкой и сообщила своё намерение – купить все картины художника Николая Хабарова.

      – Отлично! Отлично! – тараторил управляющий, – Пройдёмте, оформим сделку, и после окончания выставки, вам доставят работы, куда изволите.

      И надо же было такому случиться, чтобы через месяц картины Алевтине привёз сам Николай.

      Её заранее предупредили – когда доставят покупку. Алевтина уже распланировала – где какую повесит. В дверь позвонили. И уже на пороге произошла немая сцена: Николай сразу вспомнил лицо Алевтины. Ему, с его профессиональным взглядом, даже двух секунд хватило, чтобы восстановить сцену в галерее. Выйдя из оцепенения, он, пряча неловкость, промямлил что-то типа «куда поставить…».

      Так и познакомились. И уже вечером ужинали вместе, а утром – завтракали тоже вместе.

      Николай оказался одиноким человеком. Он жил с родителями, снимал студию, которая была настолько маленькой, что в ней готовые работы, наброски хранились во встроенных прямо в стену ящиках, напоминающих огромные ульи, в которых устанавливалось несколько поперечных лотков с сотами.

      Алевтина очень быстро окружила опёкой Николая, и ей доставляло удовольствие быть полезной для него и чувствовать свою причастность к искусству.

      Алевтину забавляли посещения всяческих творческих сообществ. Она охотно принимала приглашения на вечеринки, когда возвращалась из рейса, и нужно было чем-то занятным заполнить время.

      Так произошло и в тот день, по прилёту из рейса «Нарита-Кневичи».

      Только она успела, по приезду, принять душ, раздался звонок в дверь. Николай стоял на пороге:

      – Алька! Быстро собирайся – две футболки и джинсы, больше ничего не бери, ну, купальник разве…

      – Да подожди ты… Я ещё даже волосы не высушила, а ты меня уже куда-то тянешь… Куда, хоть скажи?

      – К бардам – на фестиваль. Я же тебе рассказывал, что познакомился с бардом Кешей. Отличный парень!

      – Ой, слышала я про этих бардов – ноют всякую чушь…

      – Нее… ты, видимо, не тех слушала! Меня Кешка недавно водил на их концерт, там один Вениамин выступал – мастер! У них же тоже, представляешь, как и у нас – разные течения…

      – Да, ну?! – Алевтина включила фен и, глядя в зеркало на себя и одновременно на что-то говорящего и размахивающего