Психоанализ. Искусство врачевания психики. Психопатология обыденной жизни. По ту сторону принципа удовольствия. Зигмунд Фрейд

я вынужден уступить, более того, я должен признать, что семь летних сезонов прожил в самой непосредственной близости от этого ресторана, существование которого я отрицал. Почему я здесь забыл его название да и сам факт? Я думаю, потому что название слишком явно созвучно с фамилией одного венского коллеги, то есть оно опять-таки затрагивает во мне «профессиональный» комплекс.

      3) В другой раз, собираясь на вокзале Райхенхалля купить билет, я никак не могу вспомнить хорошо мне знакомое название ближайшей большой железнодорожной станции, которую я очень часто уже проезжал. Я вынужден самым серьезным образом искать ее в расписании движения поездов. Она называется: Розенхайм. Но после этого мне сразу становится ясно, из-за какой ассоциации у меня пропало ее название. Часом раньше я навестил мою сестру в ее доме совсем рядом с Райхенхаллем; мою сестру зовут Роза, то есть опять-таки Розенхайм (Rosenheim, буквально: жилище Розы). Это название отнял у меня «семейный комплекс».

      4) Прямо-таки грабительское воздействие «семейного комплекса» я могу далее проследить на целом ряде примеров.

      Однажды ко мне на прием пришел молодой мужчина, младший брат одной пациентки; я видел его бесчисленное множество раз и привык называть по имени. Когда затем я хотел рассказать о его визите, я забыл его имя, которое, как я знал, отнюдь не было необычным, и, как ни старался, не мог воскресить его в памяти. Тогда я вышел на улицу, чтобы прочесть фирменные вывески, и узнал имя, как только оно мне попалось на глаза. Анализ мне показал, что между посетителем и моим собственным братом я провел параллель, достигшую кульминации в вытесненном вопросе: поступил бы мой брат в аналогичном случае точно так же или, скорее, наоборот? Внешняя связь между мыслями о чужой и собственной семье стала возможной благодаря той случайности, что и там и здесь матери носили одинаковое имя: Амалия. Затем задним числом я понял также и замещающие имена: Даниэль и Франц, которые мне навязывались, но никакой ясности не вносили. Это, как и Амалия, имена из «Разбойников» Шиллера, с которыми связывается шутка венского фланера Даниэля Шпицера.

      5) В другой раз я не могу вспомнить фамилию одного пациента, с которым поддерживаю отношения с юности. Анализ ведет долгим окольным путем, прежде чем доставляет мне искомую фамилию. Пациент выразил страх потерять зрение; это пробудило воспоминание об одном молодом человеке, ослепшем после выстрела; к этому в свою очередь присоединился образ другого юноши, который застрелился, и этот последний носил такую же фамилию, что и первый пациент, хотя и не состоял с ним в родстве. Фамилию же я нашел только тогда, когда мною был осознан перенос тревожного ожидания с двух этих случаев в юности на одного человека из моей собственной семьи.

      Таким образом, через мое мышление идет постоянный поток «соотнесения с собой», о котором я обычно не получаю никаких известий, но который выдает себя мне через такое забывание имени. Дело обстоит так, словно я вынужден сравнивать