Женские истории пером павлина (сборник). Николай Беспалов

ответ. Как говорили во времена трех мушкетеров – сатисфакцию. Бутылка «Посольской» оказалась недостаточно крепка и разлетелась на осколки. Нет. Он не умер от моего удара. Я вовремя остановила кровотечение, обработала рану и перевязала.

      А уложив мужа в постель, до частички, до пылинки прибрала все. Потом, как говорят молодые повесы, оттянулась.

      Еще раз, проверив мужа и убедившись, что сон его крепок, я вышла из дома. Мне вспомнился тот двор, где один из трех амбалов отобрал у меня брошь. Какой черт вселился в меня в тот момент, но я пошла туда. Время не так уж и позднее.

      Вот и тот двор. Пустынно. Лето все ж. Детишки отправлены загород. Кто в пионерские лагеря, кто к бабушке в деревню, а кто и на юга на море.

      Вот и лавка та. Села. Достала бутылку, пластмассовый стаканчик, кусочек ветчинки югославской формовой. Неяркий свет от фонаря на высоком столбе освещал мою сирую трапезу. Где-то в отдалении тихо шумел город.

      Легкий озноб пробежал по моему телу. Знаю, это верный признак приближающейся опасности. А вот и он. Тот самый тип, что в тот зимний предновогодний вечер пристебался ко мне и привел тех трех бандюганов.

      Подошел. Стоит. Молчит.

      – Что, хмырь, не признал? Зови своих бандитов. Есть разговор.

      Ни слова не проронив, ушел. А вот и они. Все та же троица.

      – Эй ты, толстый! Иди сюда!

      Понял, к кому я обращаюсь. Подошел.

      – Чего тебе?

      – Не вспомнил? Брошь куда подевал? Она фамильная. Мне отдай. Заплачу.

      – Ты, что ли? – у гидроцефала проснулся разум.

      – Я-я. Брошь где?

      Я была удивлена, когда он ответил мне:

      – Где-где. Марвихеру сбагрил.

      – Адрес давай!

      – Ты даешь! Где кантуется, покажу, а где живет, мне по фигу, – последнее слово я заменила, щадя ваши уши.

      – Пошли, – я все больше поражалась его покорности.

      – Пошли, если не шутишь.

      И мы пошли. Люди оглядывались на нас. Компания, ничего не скажешь. Вообразите мужика типа известного актера, сыгравшего Бывалого в комедиях с Шуриком, но с безобразной рожей и небритого. О себе я не говорю. Тут и воображать не надо. Перелистайте журнал «Советское кино» – и все.

      Кто такой марвихер, я догадывалась. Скупщик краденого. Пред моими глазами встал хитрый и грязный мужлан.

      Шли мы недолго.

      – Тут, – сказал толстый (я уже выяснила, что его зовут Петя) и показал на пивную.

      – Вместе пойдем.

      – Ты что, с дуба рухнула? Он же меня потом на перо посадит за то, что тебе его сдал.

      – О-обоссался. Мужик ты или нет? Пошли. Вали все на меня.

      В пивной, несмотря на ранний час, полно людей, но нет шума, что бывает в таких местах. Такое впечатление, что здесь собрались научные работники и обсуждают высокоинтеллектуальные проблемы.

      – Видишь, в углу сидит мужик с бородой, – сказал Петя.

      То, что он назвал бородой, было аккуратной бородкой эспаньолка. И красовалась она на лице, черты которого говорили о родовитом происхождении владельца.