Таежный форсаж. Анна Яковлевна Яковлева

на камнях, Лена приблизилась к воде, и обнаружила запруду, на дне которой болтались обвязанные бечевками пакеты. «Холодильник», – догадалась она.

      Устроившись на камне, Лена достала мыло, присела и сунула в ручей руку. Ледяная вода обожгла кожу. Стало ясно: умываться такой водой нельзя. Придется греть воду на костре. Стоп… А кто ей утром разведет костер?

      У Гитциграда кольцо на безымянном пальце правой руки. О Ратникове и говорить нечего. Он, скорее, первым бортом отправит ее на большую землю, чем подогреет воду. Оставался Григорий…

      Она скорее утопится, чем примет ухаживания от этого люмпена.

      Вздрагивая и передергивая плечами, Лена умылась, утерла горящее от холода лицо полотенцем.

      К тому времени, как Лена вернулась, ее спутники уже уписывали кашу с хлебом.

      – Приятного аппетита, – пожелала Лена. Двигая челюстями, мужчины закивали головами и прогудели в ответ «спасибо».

      Выбрав место рядом с Дикуном, напротив Валентина, она осторожно отведала пшенную кашу – каша оказалась со шкварками, то есть с точки зрения Елены – совершенно несъедобной. Как и бутерброды с килькой в томате. Выбора не было, и с бутербродом Лена смирилась.

      Чашки, в которые Григорий разлил чай, были черными, погнутыми, и Лена не без содрогания потянулась к той, что стояла к ней ближе. Очевидно, ей не удалось скрыть свои чувства, потому что Валентин тут же с намеком сообщил:

      – Лена Вячеславовна, все на огне продезинфицировано!

      Лена вспыхнула. В одну из сумок мама положила посудный набор – кружку и тарелку, так что общей посудой она пользуется первый и последний раз.

      «Интересно, к чему еще здесь придется привыкать, кроме мошки и отсутствия удобств?» – задавала себе вопрос Лена.

      Заметив, что Лена не стала есть кашу, Григорий подумал и переложил ее порцию в свою тарелку.

      Преодолев брезгливость, Лена отпила из чашки. Чай оказался божественным. Пахучим, сладким и терпким. К нему примешивался аромат хвои и еще какой-то неведомой травы, которая, кажется, открывала все чакры.

      – А что вы в чай добавили? – насторожилась Лена.

      – А, чего там только нет, – не стал раскрывать секреты мастерства Григорий.

      – Надеюсь, чай не галлюциногенный?

      Гриня с возмущенным видом вздернул подбородок:

      – Придумала тоже – галлюциногенный.

      Лица Максима Николаевича Лена не видела, а летуны прятали улыбки за кружками.

      Расправившись с завтраком, Валентин засобирался:

      – Что, Максим Николаевич, подъем?

      – Пять минут, – обронил Дикун и второй раз за день предложил Валентину заняться «физзарядкой». Из-за лишнего веса, заключила Лена.

      Экипаж дружно поднялся из-за стола, поблагодарил повара. Второй пилот кивнул Лене, Валентин пожелал удачи, и они двинулись к вертолету.

      Подхватив чайник, Григорий ходко затрусил к ручью, и Дикун с Леной остались за столом одни.

      – Надеюсь, с вами все будет в порядке? Больше не потеряетесь? – без тени улыбки