Германские встречи. Александр Александрович Телегин

что же это такое! Мне надо заработать, а они весь мой комбикорм пропили! Вчера на меня железным штырём замахивались. Я их боюсь». Что делать?! Пошёл к нему: так и так – на ферме бандиты хозяйничают. Примите меры, кого-нибудь убьют, вы будете отвечать». «Слушай, – говорит он мне, – ты жить хочешь?» – «Конечно хочу». – «Ну так уезжай в свою Германию, пока тебя самого не прибили». «Идите-ка вы все к чёрту! – думаю себе. – И правда убьют, и никого не найдут, потому что в милиции все его люди». А тут дети уехали, жена умерла в прошлом году. Ничто меня не держит. И я поехал. Жалко совхоз. На целинной земле с первого гвоздя его строил.

      – Да, – сказала его слушательница, и замолкла.

      «Очнись, Фёдор Борисович! – подумал Володька. – Какой совхоз, какие башни, сенаж и доярки! Каким ветром их здесь кружит? В этот странном, незнакомом, чужом мире, несущимся навстречу пульсирующими огнями?! Не снится ли мне?»

      Алиса тоже потрясена – лицо, обрамлённое густыми каштановыми волосами, бледное, растерянное, ошеломлённое.

      Через четыре часа автобус замедлил ход и остановился у перекрытых шлагбаумом ворот. Из приткнувшегося рядом белого домика вышло несколько человек, обступили кабину.

      – Что они там обсуждают? – спросила женщина сзади.

      – Приёмно-сдаточный акт подписывают, – объяснил Фёдор Борисович.

      – Скорей бы…

      – Измучились?

      – Да… Укачало до тошноты, да и глаза режет.

      – Это с непривычки. От встречных фар. У меня тоже. Надо было светозащитные очки надеть. Не догадался, дома оставил.

      Поднялся шлагбаум. Ура, приехали! Через минуту автобус остановился у длинного строения, похожего на ангар. Ворота были распахнуты, внутри горел яркий свет. Вдоль стен и в центре, стеллажи, стеллажи…

      Пассажиры вышли из автобуса, столпились, как стадо овец:

      – Что там?

      – Не пускают. Говорят: «Ждите».

      А холодина страшная, ветер арктический. Володька в пиджаке на одной пуговице, под ним тонкая рубашка. После тёплого автобуса зуб на зуб не попадает.

      Седоволосый господин в тёплой куртке возбуждённо ходил перед толпой. Не сомневаясь, что все разделяют его чувства, радостно сказал:

      – Endlich sind wir zu Hause!5

      – Ай, ай! Уже обрили – русский забыл! – голосом Фёдора Борисовича ответил ему высокий худой человек с изрезанным глубокими морщинами лицом.

      – Век бы не знать вашего русского! – злобно ответил господин, смахнув с лица улыбку.

      – И такие бывают! – вздохнул Фёдор Борисович.

      Стоявшая рядом с ним женщина неловко улыбнулась и отвела глаза.

      Между тем по ангару расхаживал сотрудник, разговаривая по радиотелефону. Что-то крикнув, стал очень похож на лагерного надсмотрщика из советских военных фильмов, только овчарки не хватало. Вышел другой немец: «Вносите багаж». Алиса потащила сумки. Появился третий мужик, стал опечатывать, наклеивать номера, выдавать бирки. Кто сдал – не толпитесь! Выходите наружу, ждите!

      Ну всё,

5

Наконец-то мы дома (нем.)