Пеняй на себя! Дневник попаданки. Татьяна Хмельницкая

и затормозила, а я по глупости решила что меня забросило на секретную ветку Московского метро.

      В защиту своей догадке: про них часто говорили в околонаучных передачах, обещая раскрыть их тайны неизвестных секретных линий для правительства.

      Туннель. В сером одеянии отделки, хорошо освещённый круглыми большими настенными лампами. Он был настолько длинным, что я не могла дотянуться взглядом до его конца. Нигде не было ничего похожего на рельсы, тросы или канаты. Напрашивался вывод, что с этого места я буду топать пешком.

      Поднявшись на ноги, шагнула к дверям, но они не открылись. Я, заподозрила неладное, упёрлась ладонями в стенки. М-да, чутьё меня не подвело. Кабина рванула с места, развив сумасшедшую стремительность. Туннельные фонари теперь казались непрерывной ёлочной гирляндой.

      Перед поворотом устройство замедлило ход, развернулось и снова развило бешеную скорость, выйдя на следующую трассу.

      Вот так в форме морской звезды, с криками: «А-а-а-а-а!», внутри бероколбы, двигающейся на предельной скорости, сравнимой со скоростью автомобиля марки «Ягуар», неслась по туннелям лабиринта, со множеством ответвлений в разных направлениях, включая движение вверх.

      Когда «коробчонка» остановилась, я не поверила, что аттракцион закончен. На всякий случай ещё поднапряглась, и сколько было силы, вдавила ладони в прозрачное стекло. Меня не волновало, что от моих рук по всей поверхности кабины расходились странные всполохи, по внешнему виду, очень напоминающие молнии. К тому же стало всё равно, что сами стёкла запотели, а на полу образовалась небольшая лужица – накапало с одежды.

      – Покиньте бероколбу! – раздался натужный, скрип, отдалённо напоминающий голос.

      У них, что там программу заело?

      Шарила взором, пытаясь рассмотреть: куда же следует выходить?

      Бероколба выполнила мягкий поворот на месте и раскрыла створки. Передо мной была ниша, внутри которой находилась металлическая, круглая дверь, отдалённо напоминающая вход в денежное хранилище.

      Я перешла на гладкую поверхность площадки, и от моей поступи начали расходиться сферические электрокардиограммы. Чёрный цвет отделки пола сменился бледно-голубым тоном, полностью завершая картинку расходящихся на воде кругов.

      Бронированная дверь пришла в движение, обнажая проход. Створки ощерились острыми кромками в два ряда, точно акульими зубами.

      Подойдя ближе к проходу, я просунула в него левую руку – правую стало жалко – и зажмурилась. Долгое время ничего не происходило, и я открыла сначала один глаз, затем другой. Кинула тоскливый взор на «коробчонку». Тяжело вздохнув, сунула в проход голову и обе руки. Снова ничего не случилось, и я решительно протащила сквозь острые кромки створок половину туловища.

      Понимаю, эксперимент, ни в какие ворота не лез – опасный. Что если, как в фильме ужасов или боевике, меня зажмёт между двух металлических створок и переломит пополам? А я, плюясь кровью, и сотрясаясь в агонии, буду бросать в пустоту нечленораздельные возгласы,