Мой год с Сэлинджером. Джоанна Рэйкофф

описал пережитое им самим во время войны. Или открыли «Рыбку-бананку» и разрыдались, узнав себя, ведь у них тоже возникали суицидальные мысли после Арденнской операции. Никто не должен был видеть то, что видели они.

      Безобидными были и редакторы школьных учебников и антологий, бесхитростно просившие разрешения включить «Тедди» в подборку рассказов о браке и разводе или отрывок из «Над пропастью во ржи» в новое издание «Нортонской антологии американской литературы».

      – Можно же разрешить включить кусок из «Пропасти» в Нортонскую антологию? – крикнула я Хью.

      – Конечно, нет! – завопил тот. – Нельзя! Ты же не ответила, что можно? – Он аж раскраснелся от негодования.

      – Нет, конечно, нет, – ответила я. – Но разве не стоит спросить у него самого, может, он хочет, чтобы отрывок попал в антологию?

      Как-никак, то была не какая-нибудь антология, а Нортонская. Программный учебник всех американских университетов.

      – Нет, – Хью покачал головой и закусил верхнюю губу. – Никаких антологий. Никаких отрывков. Хотят читать Сэлинджера? Пусть покупают книги.

      Последнюю категорию звонивших я называла просто чокнутыми. Эта группа была хоть и не самой многочисленной, но отнимала больше всего моего времени. Иногда с первой секунды становилось ясно, что у звонившего не все дома, и тогда я старалась быстро закончить разговор и бросала трубку с приятным тихим дребезжанием. Но, бывало, я отвечала и завязывала беседу вроде бы с нормальным человеком, говорившим вежливо: «О да, здравствуйте! Большое спасибо, что ответили!» Например, один звонивший представился деканом государственного колледжа из южного Нью-Джерси.

      – Мы бы хотели пригласить мистера Сэлинджера почетным гостем на церемонию вручения дипломов. Церемония состоится двадцать восьмого мая; мы, разумеется, можем предложить небольшой гонорар и размещение в очень хорошем отеле.

      Он начал рассказывать об истории колледжа, студентах, что ныне там обучались, но я прервала его речь, стоило ему остановиться перевести дух:

      – Прекрасно, что вы вспомнили про мистера Сэлинджера в этой связи, но, боюсь, в данный момент он не принимает приглашения.

      – Я знаю. – Тут вежливый тон декана мгновенно сменился агрессивным. – Но решил, что для нас он сделает исключение, потому что… – За этим обычно следовала любая причина, вставьте свою; в данном случае причина была следующей: – Как я уже говорил, среди наших студентов много ветеранов войны в Заливе, а поскольку мистер Сэлинджер сам ветеран войны и писал о трудностях адаптации ветеранов к жизни в гражданском обществе…

      Звонивший что-то недоговаривал. В этот момент я поняла, что он преследовал свои цели.

      – Я вас прекрасно понимаю. Но мистер Сэлинджер сейчас не принимает такие приглашения. Без исключений.

      – Но не могли бы вы хотя бы дать мне его контакты, чтобы я лично его пригласил? Уверен, если я объясню ему ситуацию, он будет рад приехать к нам. Всех гостей мы размещаем