Стрекот цикад. Аглаида Лой

успокоил он себя этим вполне здравым суждением и продолжил уже мысленно. А где тогда оператор и массовка? Где-то наверно прячутся – и бог с ними! Стоп. Почему тогда на мне домино, а не привычная одежда? Я что, тоже в массовке участвую? Надо успокоиться и взять себя в руки. После этого чертова сна я все еще не в себе. Он откинулся на сиденье, обозревая исполненные очень правдоподобно декорации. Явно девятнадцатый век, решил он, интересный век, просвещенный и благородный, с кодексом чести, дуэлями и прочими атрибутами дворянской жизни. Любопытно было бы очутиться в том времени хотя бы ненадолго. А декорации и в самом деле качественные.

      Копыта лошадей громко цокали по брусчатке, пролетку покачивало на рессорах. Навстречу им попалось несколько открытых экипажей и две или три кареты с гербами на дверцах. Как-то странно все это, подумалось ему, и его охватило тревожное предчувствие. Беспокойно озираясь по сторонам, он, в конце концов, не удержался и обратился к вознице: «Слушай, а какой нынче год будет?»

      – Че-го?.. – нараспев отозвался тот, оборачиваясь, и с любопытством уставился на чудного пассажира.

      – Год, спрашиваю, какой? Две тысячи… а дальше?

      – Ну, ты барин, видать, хорошо сегодня принял, – пробасил извозчик, качая головой. – Известно какой – одна тысяча восемьсот шестьдесят пятый от Рождества Христова.

      – Стало быть, шестьдесят пятый, – повторил Александр. – А кто нынче царствует?

      – Батюшка наш император Александр Второй, кто же еще? Да ты откуда взялся-то, барин? С луны свалился?

      – Можно сказать и так, – ответил обескураженный седок, – за границей жил долго.

      – Эка оно… – задумчиво сказал извозчик, – заграница, видать, все мозги отбила, – и укоризненно покрутил головой.

      Тем временем пролетка выехала на Невский проспект, который освещали не масляные, а более яркие газовые фонари. Вечером проспект был на удивление оживленным: сновали туда и сюда пролетки, в которых восседали исполненные достоинства мужчины в цилиндрах и дамы в умопомрачительных шляпах, украшенных перьями, цветами и бог еще ведает чем. Ярко освещенные витрины пестрели модными товарами «наилучшего качества» из Франции, Англии, Персии и Китая. Чего там только не было: модные шляпки различной формы и на любой вкус, лайковые перчатки, украшения, ридикюли, кружева и прочая прелестная женская дребедень, – прямиком из Парижа. Качественные и долговечные шерстяные ткани, модная обувь, трубки, сигары, табак и прочие дорогие аксессуары, в основном, почему-то мужские, прибыли с туманного Альбиона. За окнами одних продуктовых магазинов виднелись прилавки, на которых высились пирамиды всевозможных заморских товаров: причудливые металлические банки с чаем и кофе, коробки с леденцами и шоколадными конфетами, круглые жестяные банки с монпансье. Витрины других бесстыдно выставляли напоказ желтые сырные головы, аппетитные колбасы, окорока, ветчину. Экипажи останавливались возле сверкающих огнями модных магазинов; придерживая