Голоса возрожденных. Макс Маслов

будет с телом Ги́рды? – обронила Сэл. Ее пальцы сомкнулись в кулачки.

      Фендо́ра боялась даже об этом подумать. Для таких отступников, как Ги́рда, белый Фа́лкс приготовит вытесанный кол.

      – Не знаю, – сказала она. – Но моя сестра не сдастся. Души умерших рабынь не спешат покидать мир, они всегда ищут оболочку. Возможно, Ги́рда к нам вернется, но в другом теле. Если с ней не поступят, как с Би́фой.

      – С Би́фой? – поинтересовалась Сэл.

      – Да. Малышкой Би́фой, что была убита во время показательной казни. Ее дух, отчаявшись, пытался попасть в недомогающее тело Сависти́н, но был изгнан зирда́нскими варварами.

      – Ваш мир, – пренебрежительно произнесла Сэл. – Пристанище самой тьмы, что сгорит в огне ненависти.

      Рабыня ничего не сказала, в ее материнских мыслях томился израненный сын.

      «Что с ним случилось? – думала она. – О мой бедный мальчик Ли́бус, надеюсь, ты еще жив».

      Взойдя на деревянное крыльцо первой хижины, Сэл тихонечко постучала в дверь. Такие были обычаи людского мира, что наверняка здесь казались чем-то смешным.

      – Кто-нибудь есть? – спросила она, но ответа не последовало, лишь ветер, подвывая, стучал ставнями деревянного оконца.

      Она потянула дверную ручку на себя, и дверь оказалась не запертой.

      Обернувшись, девушка посмотрела в глаза Фендо́ры, что одобрительно кивнула растрепанной головой, мол, входи, они не убьют тебя. Жеста рабыни было достаточно, и Сэл вошла в хижину.

      Пространство ами́йского жилища делилось на две части. В первой, серой и неприметной, располагалась небольшая кухонька. Неаккуратно обтесанный стол и стулья стояли напротив окна. На окне гудели от ветра глиняные горшки, что, по словам Фендо́ры, были достоянием сэ́йланжских рабов. Деревяные полки на стенах содержали емкости, забитые приправами, измельченными в мелкую стружку. Их запах сразу же пал девушке в нос.

      «Что-то напоминающее базилик», – подумала она, продвигаясь дальше.

      Во второй комнате, напоминающей обширный зал, громоздилось все подряд. По левую сторону от арочного прохода, в массивном горшке, росли увесистые грибы.

      – По́фы, – сказала Фендо́ра.

      Чуть дальше располагалось широкое ложе, застеленное меховой шкурой ами́йской у́мы. Видимо, хозяева хижины поспешно покидали дом, разбросав повсюду престранную одежду. Лапти, грубо пошитые сорочки, кожаные повязки, мантии алого цвета с костяными значками на груди в виде солнца и немного детских выструганных игрушек. Рабыня, расправив пару мантий на полу, заключила, что в этой семье, помимо детей и их родителей, живут почитаемые старейшины, именуемые красными фи́ртами, своего рода члены правления нуждами южного поселения. Эта комната полнилась старческим запахом, что Фендо́ра считала запахом мудрости.

      Из комнаты в небольшой сад за хижиной вел проход, занавешенный материей. Фендо́ра проследовала туда и рассмеялась, завидев в сколоченной жердями клетке выводок горных ре́бузов. На взгляд Сэл, они походили на поросят, покрытых синей кожей, щетинистой и разлинованной