Клены в осенних горах. Японская поэзия Серебряного века. Сосэки Нацумэ

корыта, поскольку использование пролеткультовского поэтического инструментария привело к разрушению самой лирической основы стиха.

      Временное торжество идеологизированной поэзии танка не означало гибели жанра в целом, ибо разумное большинство в конце концов все же предпочло остаться в рамках лирической традиции с ее могучим арсеналом изобразительных средств. Однако тридцатые годы, отмеченные разгулом реакции и массовым – вынужденным или добровольным – «поворотом» деятелей культуры в сторону официозной идеологии, знаменовали закат утонченного эстетизма Серебряного века. Мировая война, в которую Япония начала втягиваться раньше прочих великих держав, стала водоразделом, навсегда отделившим блестящую плеяду переживших ее поэтов от прекрасной поры их артистической юности. Серебряный век ушел, чтобы вернуться после войны в отраженном свете иных стихов, в переизданиях старых сборников, в комментированных собраниях сочинений, в воспоминаниях современников, в многочисленных трудах литературоведов.

      Лирика танка, как и многие другие феномены традиционной японской культуры, очевидно, обречена на бессмертие. К ней будут обращаться благодарные читатели в следующем тысячелетии точно так же, как обращались в тысячелетии минувшем. С течением времени случайное отпадает, вечное остается. Вечности принадлежат и лучшие строфы поэтов танка Серебряного века.

      Масаока Сики

      Из книги «Песни бамбукового селенья»

      «Проступают вдали…»

      Проступают вдали

      сквозь дымку вешние горы.

      Высоко в небесах,

      окаймленных нитью заката,

      звонко жаворонок распевает…

      «Садик мой невелик…»

      Садик мой невелик.

      Вон розовый куст одиноко

      прислонился к плетню.

      Набухают бутоны на ветках –

      это значит, лето настало…

      В думах о родном крае

      Из общего корня

      все восемь стволов вековых,

      нора барсучья…

      Сколько лет уже пролетело –

      ах, «железное дерево», где ты?!.

      «В комнатушке моей…»

      В комнатушке моей

      собрались сочинители танка –

      и за чтеньем стихов

      не заметили, как подкрался

      солнца луч к фиалкам в горшочке…

      «Меж домов городских…»

      Меж домов городских

      обитель моя затерялась.

      Садик мой неказист –

      и хоть радует взгляд цветами,

      что-то бабочек здесь маловато…

      «Открываю глаза…»

      Открываю глаза –

      и вижу, что ливень, хлеставший

      двое суток подряд,

      наконец приостановился –

      безмятежно сияет солнце…

      «Звонко