Антология реалистической феноменологии. Коллектив авторов

намного более высоким видом бытия, чем бытие просто вещей. Напомню хотя бы о Хайдеггере, который лишь личностно-человеческое бытие называет «Dasein», в отличие от любого другого бытия, или о Габриэле Марселе. И даже злосчастный в столь многих отношениях Сартр отличает, прибегая к иной терминологии, être-pour-soi (бытие для себя) от être-en-soi (бытие в себе).

      Смешение perceptum и percipere ведет к тому, что личностное бытие предстает перед нами как более субъективное и менее метафизическое. Здесь мы касаемся очень опасного заблуждения, которое часто дает о себе знать, проявляясь даже в традиционной концепции метафизики – я говорю не о метафизике бл. Августина или Дунса Скота, а имею в виду, главным образом, нынешний официальный томизм. Вспомним хотя бы о трех хорошо известных ступенях абстракции и о представлении, заключающемся в том, что посредством абстракции я всякий раз восхожу ко все более высокому, еще более достойному, еще более значимому. В основании этого лежит ложное понятие объема и широты, которое, конечно, само не повинно в том, что оно ведет ad absurdum, но все-таки катастрофическом образом заявляет о своих правах у Плотина, когда тот говорит: «Бог находится по ту сторону вопроса о существовании и несуществовании». Высшее бытие должно быть, следовательно, совершенно неопределенным, так как всякая определенность уже сужает понятие этого бытия. И поэтому у Спинозы вы встретите: «Бог по своей природе находится по ту сторону добра и зла, так как в противном случае Он был бы уже слишком проявленным, слишком определенным». Само собой разумеется, такого рода абстрактного «Бога», ведущего ad absurdum, невозможно встретить в традиционной философии, но и помимо упомянутых идей имеется ложное представление, существующее, тем не менее, в рамках традиции, и заключается оно в том, что мы якобы тем ближе подходим к absolutum, чем обобщеннее и абстрактнее его постигаем.

      Как часто слова из Ветхого Завета «Ego sum qui sum» истолковывались так, будто бы они представляют собой Божественное откровение в самом подлинном смысле, так как в этих словах в известной мере совершенно абстрактно говорится лишь об абсолютно сущем… Экзегеза же показала, что такая интерпретация этих слов неверна. Дело в том, что на древнееврейском языке это означает самопровозглашение Бога личностью: «Я есмь персональное бытие». Это подкреплено современной экзегезой.

      Для меня непостижимо, как можно настолько недооценивать превосходство личностного бытия. И все-таки для личности не может быть ничего более потрясающего, нежели момент, когда она постигает, что Бог есть абсолютная личность. И все же шаг от безличной божественности к Deus videns et vivens совершенно грандиозен, ведь от этого зависит все счастье, которое может даровать Бог, а значит – зависит все. По существу, почитание безличного божества есть уже нечто само по себе бессмысленное, так как в таком поклонении заключено превосходство почитаемого бытия. Всякое безличное бытие сущностно контингентно, случайно. Ибо безличное скреплено печатью случайности. Безличное бытие –