Скитания. Книга о Н. В. Гоголе. Валерий Есенков

их из слов в слово и сообщать ему без исключения все, именно все. Это подчеркивал он, замечая недоумение и недоверие на лицах друзей. Они, верно, считали, что по своей охоте нельзя хотеть слышать дурные суждения о себе. Он же настаивал, что в особенности дурные суждения необходимы ему, поскольку они не могут задеть за живое, тем более не могут как-нибудь его оскорбить:

      – Не пренебрегайте мнениями и замечаниями людей самых ничтожных и глупых, главное же, отзывами людей, расположенных враждебно ко мне. Знайте, что злость, напрягая и тем изощряя ум даже самого пошлого человека, может открыть в сочинении такие его недостатки, которые ускользают не только от всегда пристрастных друзей, но и от людей равнодушных к личности автора, хотя бы они были до крайности образованны и очень умны.

      Все с готовностью обещали ему незамедлительно прочитать, это уж и само по себе разумелось, и тотчас добросовестно высказать свое прямое и полное мнение. Он верил всем и благодарил, тем не менее прямо читал недоверие в лицах к тому, что ему особенно дороги отзывы не ближайших друзей, а врагов, точно этим странным желанием он именно ближайших друзей обижал.

      А он решительно никого обижать не хотел. Он с намерением возбуждал брожение в публике. Перед собой он ставил задачу нешуточную. Едва ли её возможно было исполнить одному, да ещё болезненному, да ещё слабому, не нажившему пока ещё дара пророчества автору. Автор замыслил обнять всю Русь в едином творении и познать наконец её великую, может быть, необъятную тайну. По этой причине он, как никто до него, твердо вознамерился превратить свое личное творчество в одно слитное, общее, по возможности всенародное дело, которое понемногу объединило бы всех стремлением великую, может быть, необъятную тайну Руси познать вместе с ним.

      Душа желала, душа жаждала со всех сторон указаний на промахи, на грехи, чтобы, собравши их воедино, просеяв неотступным своим размышлением, выбрав здоровые зерна без недовольства и гнева, с их помощью понащупать свою трудную, едва ещё различимую дорогу вперед. Как опытный врач, спокойно глядящий на им же вызванные припадки и сыпи, готовился он вглядеться со всем возможным вниманием в них, дабы достоверно узнать, что именно заключено в душе русского человека, и уверенно отделить от здоровья болезнь, а затем со всей смелостью, какая присуща ему, со всей прямотой указать на здоровье, чего ещё не сделал и даже не намеревался сделать никто до него.

      Что в таком деле друзья! Обыкновенно друзья поневоле несправедливы, если любят вас искренне, без кривотолков и лжи. Горькую правду говорят нам только наши враги. Ещё злее врагов режет её прямо в очи обиженный или завистливый друг.

      Чем обидней, чем злее, тем было бы лучше ему. С того самого дня, когда он слишком близко к сердцу принял провал «Ревизора», он старательно, каждодневно выжимал и вытравливал из себя кипучее и больное самолюбие автора, затем то самолюбие, которое присуще всякому человеку, и нынче, всех призывая говорить себе самую горькую правду прямо в глаза, хотел не только