Списанная торба. Елена Касаткина

ей никто никогда не говорил, она осторожно взяла бокал и поднесла к губам.

      – Постой, надо же чокнуться! – Ванька подмигнул. – А давай на брудершафт?

      Брудершафт – это когда с поцелуем. Она ни разу ни целовалась, даже не представляла как это. Нет, не так. Она представляла, сотни раз представляла. Открыть рот, впиться губами, просунуть язык. Однажды она даже пробовала «как это» на солёном помидоре. Ерунда, только забрызгала кофту.

      – Давай! – Он просунул руку ей под локоть и опрокинул бокал. Она пила долго, медленно, обдумывая и представляя, каким он будет. Первый поцелуй. Снова напомнила о себе боль под мышкой. Лифчик теснил грудь.

      Она допила шампанское и зажмурилась.

      Всё произошло просто и совсем не так, как ей хотелось, он чмокнул её в щёку и тут же отстранился. Она разочаровано открыла глаза. Ванька, как ни в чём ни бывало, разливал остатки шампанского по бокалам.

      – Я больше не буду, – обижено буркнула Лола, вынимая карандаш из мокрой алкогольной лужицы.

      – Ну как хочешь. – Не замечая её досады, Ванька залпом осушил сначала свой, а потом и её бокал. Вытерев ладонью рот, он с упоением присосался к горлышку бутылки. Вскинул её дном вверх и, клокоча кадыком, допил содержимое, после чего грохнул бутылку о стол и громко икнул.

      – Ой, извини, – весело рассмеялся Ванька.

      Лола надела очки, взяла кончиками пальцев уголок анкеты, приподняла её, встряхнула… И в этот момент почувствовала, как требовательно заныло внизу живота. Если бы не шампанское, всё могло бы закончиться «спасибо, до свидания» и галопирующим забегом до дома. Но вышло по-другому.

      Низ живота скрутило режущей болью. Терпеть больше не было сил. Дверь с пластиковой наклейкой «Писающий мальчик» – вот тут, рядом с кухней – стандартная советская планировка. В трёх шагах, которые она ещё в силах сделать, если не затягивать.

      Пока Лола преодолевала ужас и стыд, Ванька, облизав губы, откинулся на спинку и принялся разглагольствовать.

      – А вообще, зря ты меня переписала. Я ни сегодня завтра уеду к месту службы. Оставлю этот богом забытый городишко. – Ванька продолжал делиться планами, а Лола скукоживалась на стуле, усиленно выдавливая из себя улыбку и делая вид, что внимательно слушает. На самом деле ничего из произносимого она не слышала. Боль поднималась всё выше и уже барабанила по вискам. – Эх, охотой займусь, – продолжал Ванька, – и рыбалкой. В свободное от службы время, конечно. Места там говорят… Зашибись. В лесах даже медведи водятся. Ты когда-нибудь медведя вживую видела, ну так, чтобы не в цирке, а в жизни?

      Только тут Ванька заметил, что гостья сворачивается в форму зародыша.

      – Ты чего? Плохо тебе?

      – Угу, – улыбка сползла на подбородок и вывернулась коромыслом. – Мне надо в туалет.

      – Ого, это тебя со ста грамм шампусика так? – Ванька протянул руку. – Давай помогу.

      Лола замотала головой.

      – Я сама. – Скрючившись, она доплелась до двери с «писающим