Суд присяжных во Франции. Петр Михайлов

Читать онлайн.
Название Суд присяжных во Франции
Автор произведения Петр Михайлов
Жанр Юриспруденция, право
Серия Теория и история государства и права
Издательство Юриспруденция, право
Год выпуска 2004
isbn 5-94201-364-0



Скачать книгу

присяжными»[172].

      Суд равных в сословном феодальном государстве назывался судом пэров. А. Эсмен[173] писал, что вассалы не подлежали непосредственному суду сеньора, каждый из них должен был быть судим своими пэрами, т. е. теми, кто получил свой феод из рук сеньора. Сеньор мог председательствовать в суде или посылать для председательствования своего прево, но приговор выносили сами вассалы. Кутюмы Бовези (XIII век) указывают на роль сеньора в суде пэров следующим образом:

      «Параграф 1883. Согласно нашим кутюмам, никто не может быть судьей в своем суде и по своему делу по двум причинам: первая – та, что никакой человек никогда не может быть судьей в собственном деле… вторая – что, согласно кутюмам Бовези, сеньор не судит в своем суде. Судят в его суде только его люди.

      Параграф 1884. Если какой-то человек с весом (a poi) собирается судить в суде своего сеньора, он должен просить последнего представить его его пэрам, и тот должен это сделать…).»[174]

      Свободные люди могли быть судимы сеньором и его бальи или прево, но иногда им было выгоднее, чтобы их судили свои пэры – сеньор предоставлял им данное право специальным законом. В этом случае пэрами выступали другие свободные люди – вилланы. Виллан мог получить право быть судимым пэрами и другим способом, начиная с момента, когда он мог купить лен, если он располагался на своем свободном феоде, по меньшей мере в делах, касающихся этой земли, он мог быть судим только другими вассалами, держащими феоды у того же сеньора. Вероятно, он мог бы потребовать этой же привилегии в уголовном процессе, возбужденном против него. Сервы не пользовались правом на суд равных.

      Осуждение пэрами с XIII века постепенно исчезает. Благородных, как и простонародье, стали судить бальи и прево. К XV веку обычай осуждения пэрами практически исчез. Ж. Бернарди, ссылаясь на произведения Агиессо, приводит некоторые примеры осуждения пэрами во Франции. 13 июля 1371 года был вынесен приговор в отношении Камеля, проживавшего в Обиньи, обвиненного в изнасиловании; в 1384 году был вынесен приговор в отношении Копиуса, также по делу об изнасиловании; и приговор в отношении Симона Лемера при участии 24 пэров был вынесен в 1390 году.[175] Как видно, суд пэров существовал во Франции вплоть до начала XV столетия.[176]

      Отдельно следует остановиться на городах. Города, получавшие от своего сеньора право на самостоятельное управление, назывались коммунами. К старейшим коммунам относились Ман, Камбре, Нуайон, Бове, Сент-Кюантен, Лаон, Амьен, Суассон, Реймс. В коммунах была своя собственная юстиция, которую осуществляли мэры, эшевены, присяжные (des jures), название которых в разных коммунах различалось. Иногда сеньор мог послать своего прево присутствовать в судебном заседании, но приговор выносила коллегия народных представителей. Присяжные (jures) или пэры выполняли двойную функцию, они были и судьями права, и судьями факта. Они клялись отправлять правосудие согласно внушению своего сознания. Членов коммуны не принуждали



<p>172</p>

Bernardi J. E. Op. cit. P. 87.

<p>173</p>

Esmein A. Op. cit. P. 3–4, 15–17.

<p>174</p>

Цит. по: Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран. М., 2001. С. 283.

<p>175</p>

Bernardi J. E. De I'origine et des progres de la législation français ou histoire du droit public et privé de la Françe, depuis la fondation de la monarchie gusque et compris la révolution. P. 129–132.

<p>176</p>

Ж. Бернарди писал: «В пятнадцатом веке я не вижу нигде осуждения пэрами в делах уголовных, если только не для некоторого сорта привилегированных людей, которые не имеют нужды в том, чтобы я ими занимался, они могут вполне достаточно этим заниматься сами, но основной корпус нации потерял обычай своего права, народ перестал существовать, в некотором роде, народ не судил больше народ, когда речь шла о его жизни; этот оплот свободы граждан разрушен, и остались его руины, столь обезображенные, что трудно их узнать сегодня, чтобы произвести их монтаж в таком же порядке, как когда-то…» (Ibid. Р. 132).