Белые одежды. Не хлебом единым. Владимир Дудинцев

увеличиваясь. Это был тонкий, гибкий, спешащий куда-то Стригалев в своем малиновом свитере. Слегка выкатив глаза, он смотрел вперед и вверх, вцепившись в мысль, которая бежала над ним по невидимому проводу.

      Федор Иванович, еще не остывший от своих переживаний, отступил в сторону, и малиновый свитер пронесся мимо.

      – Иван Ильич!

      Троллейбус замедлил ход и остановился, приходя в себя. Узнав Федора Ивановича, Стригалев чуть заметно двинул щекой – он, похоже, совсем разучился широко, ярко улыбаться. Сделал пальцем жест: «Я давно хотел вам нечто сказать».

      – Тоже, значит, Федор Иванович, ходите по ночам? Вроде меня…

      – Да вот… Ночь какая-то. Так и не заснул. – Федор Иванович пошел с ним рядом.

      – И у меня. Сувальды-то сдвинул с места… А тут попробовал еще предложить руку и сердце. Правда, то, что говорилось, понимал один я. Она, конечно, ничего не поняла из моей болтовни…

      «И она все, все поняла», – подумал Федор Иванович.

      – Но я-то увидел все. Можно ставить крест. Если бы что было, она бы сразу поняла. Ждала бы этого скрипа. Надо, надо ставить крест. – Троллейбус слишком долго смотрел на свой провод. – Тут он неумело улыбнулся и посмотрел в глаза Федору Ивановичу с доверчивой дружбой. – Ей – двадцать семь, а мне – сорок два. Пятнадцать лет разницы, Федор Иванович. Не тяните с этим делом.

      – Сначала нужно определить, с кем я. А потом и жену искать. Среди своих.

      – Вот-вот. Будете еще определять. Уж будто до сих пор не решили! Я вас давно зачислил в наш табор. К нам приходят только хорошие ребята. А уходят… Вот Шамкова перебежала. Как и следовало по объективному ходу… Глуповата. Все стало теперь на свое место. Шамкова – туда, Дежкин – сюда.

      – Вот что только буду делать в вашем таборе…

      – О-о! Бывшие ваши нам дело подыщут. Про «Майский цветок» вы теперь знаете. Когда-то верили, теперь знаете. Это я вашими словами. Теперь я хочу вас… именно вас ввести в курс одного дела. Именно вас. Я как раз собирался. Вы, я думаю, знаете про «Солянум контумакс»? Ну да, вы ведь во время ревизии…

      Федор Иванович кое-что знал об этом знаменитом диком картофеле, найденном в Южной Америке.

      – Я знаю этого дикаря, – сказал он. – Устойчив против всех рас фитофторы, против вирусов, ризоктонии, против эпиляхны… Против нематоды…

      – Еще против чего? Не знаете? А колорадский жук?

      – Ну, это еще не доказано…

      – Уже доказано. Личинки на нем не развиваются, дохнут, но это все ладно, это в книжках есть. Прочитаете. Вы знаете, что он не скрещивается с культурным картофелем? Ну да, наш Касьян уже пробовал его воспитать. Сажал его в среду. Налетел и отскочил. Не с такой челкой к такому делу. На этого дикаря весь научный мир смотрит. Уже без надежды. Никому не удалось. А вот одному такому Троллейбусу… Помните в оранжерее? В горшке рос… Вам первому докладываю. Будете со мной…

      – Я-то что. Разве что лаборантом…

      – Дело почти сделано. Удвоены