Гостья с сюрпризом. Антонина Циль

побыстрее вырастить в саду пару кустов смородины, когда так хочется ягод.

      – Понимаю, – Юля кивнула и встала. – Я ухожу, но вернусь. Не нужно меня провожать, хочу подумать по дороге. Буду искать варианты решения. Интуиция мне подсказывает, что еще не все потеряно, а она меня никогда не подводит.

      – Спасибо вам, я буду ждать, – проговорила Авва, уже не такая бледная и испуганная.

      День был чудесным, из-за облаков выглядывало по-зимнему строгое солнце, но дороги подсохли, и прогулка стала сплошным удовольствием. Юля выспалась, отдохнула и потому поднялась на Цветочный холм энергичным, быстрым шагом.

      На улицах царило оживление. Город начал готовиться к празднику Зимнего Дня. У будки городской стражи толпились люди. Они громко обсуждали последние городские новости.

      Доска у будки была увешана большими листками грубоватой бумаги – местными аналогами прессы. Жители читали объявления и рассматривали размалеванные афиши уличных музыкантов.

      Юля давно отметила грамотность населения Э-лан-драка. Драконы с особой щепетильностью относились к образованию, считая, что в невежественных мозгах легче заводится всякая дурь, вроде желания бунтовать.

      Она тоже подошла к доске, стараясь держаться поближе к торговкам с корзинками, так как кучка мужчин у объявлений довольно возбужденно обсуждала какую-то новость. Впрочем, к ним вскоре присоединились и женщины.

      – Вы только подумайте! Сто «орлов» на содержание ведьм! – возмутилась одна.

      – Так это, чтобы они ведьмами как раз не стали, – пояснила другая, более спокойная, – детишки-то.

      – Ох, не верится, что так можно, – с сомнением покачала головой первая. – Но коли перевоспитать да сызмальства к храму приучить, может, что и получится.

      – Так кто за такое возьмется? – усомнился крупный мужчина с простодушным лицом, вероятно, кузнец в грубом, прожженном до дыр фартуке. – Восемь девок-ведьм. Я бы не взялся.

      – А я восемь девок повоспитывал бы, – похотливо захохотал другой, гнилозубый и явно подвыпивший.

      – Окстись, дуралей! – негодующе попеняла ему торговка пирожками. – Они же дети малые! Три-пять годиков. Они не виноваты, что их родня выгнала.

      – Вот и я говорю, – кивнула та, что выступала за перевоспитание. – От практик богохульных оградить, мастерству обучить, замуж выдать. Дай-то, богиня, на что-нибудь и сгодятся.

      – А ведь здорово придумано, – задумчиво проговорила служанка молодой барышни, богато одетой и с миниатюрной татуировкой на руке, испуганно жмущейся к своей камеристке. – От нужды женщина и в ведьмы пойдет, а дай ей профессию, чтобы на кусок хлеба заработать, она, глядишь, не станет нечистой магией себя пятнать.

      – Ведьмам веры нет, – заявил гнилозубый. – Бабам тоже, ибо все вы ведьмы.

      Мужик схлопотал от торговки пирогами тяжелыми щипцами и удалился, пошатываясь, а Юля подошла ближе.

      «Совет Старейшин, – гласило объявление, – приглашает почтенных дам, вдов или отказниц, из любых городов