Хрен с Горы. Изяслав Кацман

называлась также – Бонхо, но слитно. Текущая с севера на юг река, воды которой и использовались чаще всего для орошения полей, как я говорил, именовалась Боо. Вся эта область, в общем-то, представляла собой полосу вдоль реки от её устья на морском побережье до спадания с гор, расширившись до пятнадцати–двадцати километров. Протяжённость Бонхо в северном направлении до границы с Сонавом оставалась не совсем ясной, но, если я правильно истолковал слова Понапе, не превышала сорока километров. Бонхо, в свою очередь, находится на острове, который незамысловато называется Пеу – то есть остров.

      Жило в Бонхо также своими деревнями и племя суне, занимавшее подчинённое по отношению к бонхойцам положение. Как я понял из преданий и рассказов стариков, давным-давно пришельцы-бонхо завоевали землю предков суне, отобрали часть их земель и заставили платить дань. Каждое бонхойское селение имело от одного до трёх сунийских, обитателям которых приходилось поставлять хозяевам определённый набор продуктов и ремесленных изделий.

      Всё многообразие племён Пеу говорит не то на родственных языках, не то на диалектах одного языка, так что друг друга они все понимают. Племён же много: кроме бонхойцев, суне и сонава, о которых я уже упомянул, есть ещё рана и сувана на востоке, а также текоке, тесу, талу, хоне, вэе, ласу, тинса, ванка и другие на западе. Весь остров при желании (и если никто не проломит голову чужаку) можно обойти за несколько недель.

      Но положение этого острова на местном глобусе оставалось загадкой. Явно в южном полушарии (если, конечно, солнце здесь встаёт на востоке). И довольно близко к экватору, поскольку за всё время я не припомню, чтобы хоть раз было холоднее плюс двадцати с хвостиком. И в океане. На этом всё. Где находится этот океан, какие другие острова и земли есть ещё в этом мире – на все эти вопросы никто ответа дать не мог.

* * *

      За плетёным пологом, заменяющим дверь в жилищах папуасов, послышался шум, выведший меня из полудремотного состояния. Через мгновение в хижину ворвалась Алка, она же Алиу, она же – полстраницы местной отборной ругани, когда Понапе был не в духе. И принялась тараторить обо всём на свете. Что бы я делал без этого агентства местных новостей? Не ведал бы, наверное, ни о чём, кроме гончарных печей.

      Буквально за минуту я узнал, что староста побил свою вторую жену, которая, впрочем, успела поставить ему ответный фингал и убежать к родне в соседнюю деревню. Свита нашего сельского босса хранила в этом конфликте нейтралитет. Что у толстого Боре свинья принесла целых двенадцать поросят – кстати, можно обменять одного из них, когда подрастёт, на новые не размокающие в воде чашки, которые мы (то есть я, Алиу и Понапе) научились делать, всего одну чашку за поросёнка, она уже узнавала. А загон сделать можно рядом с твоей хижиной, Ралинга. Места хватает. Заметив проявление недовольства на моём лице, подруга сменила тему.

      Я и сам не знал, что думать о наших с ней взаимоотношениях. Как-то само собой чисто рабочие отношения также чисто