Личный враг Геринга. Владимир Осипенко

уставились? Не знаете, как награды обмывать? Павлов, помоги.

      Кэп вынул из коробок медали и положил на дно кружек. Открыл бутылку и налил по полкружки каждому. Комдив поднял свою и уставился на старшину:

      – Начинай, Михалыч.

      – Что?

      – Все-то вас учить надо, пиджаки.

      – Позвольте мне, – подал голос Бессонов.

      На него с интересом уставились все присутствующие.

      – Валяй, – позволил полковник.

      Бессонов встал, грудь колесом, плечи развернуты, двумя пальцами взял кружку, локоть на уровне плеча.

      – Товарищи офицеры и старшины, рядовой Бессонов, представляюсь по случаю награждения медалью «За отвагу», – он опрокинул кружку и тремя большими глотками выпил содержимое. Медаль осталась в зубах. Стряхнул ее и отдал старшине. Тот вначале не понял, но комдив глазами показал, что нужно делать. Хренов застегнул медаль на гимнастерке Бессонова.

      Старшине не требовалось показывать дважды, и вот уже командир полка пристегнул медаль прямо ему на робу. После чего сказал:

      – Мне пока рано представляться, но я горд, что в полку имею таких бойцов. За вас!

      – Я тоже рад и горд, что у тебя, Павлов, появился такой летчик! За тебя, моя нянька, за тебя Пал Григорьевич, и смотри, чтобы взлетов и посадок у тебя было ровно одинаково. Лично проверю!

* * *

      Ночь уже полностью вошла в свои права, когда два подвыпивших военных вышли из хаты оперуполномоченного полка. Молча дошли до техзоны. Вдруг Хренов, как гончая на охоте, почуяв птицу, замер и поднял указательный палец:

      – Стой, кто идет! Стой, стрелять буду!

      – Я и так стою, чего пугаешь, товарищ старшина? – отозвался женский голос.

      – Шурка, ты? – удивился Хренов. – Что надо в такую пору?

      – Ничего мне не надо. Пирожки вам принесла.

      – Вот, Бес, – женщина! Если бы не внуки, я бы за нее любого порвал. Большое тебе, Шура, рабоче-крестьянское спасибо. Только скажи, за что нам – убогим – такая честь выпала?

      – Так летчики в столовый праздновали три сбитых, а сбили, говорят, вы. Девочки ко мне: отнеси… Ну, я вот…

      – Добрый вечер, Александра Васильевна, – впервые подал голос Бессонов. – Извините за вид. Очень мило с вашей стороны…

      Хренов довольно бесцеремонно забрал из рук поварихи платок с пирожками, толкнул плечом дверь и пробурчал:

      – Сама бы ты не догадалась…

      – Искренне благодарю вас за внимание, – заговорил Бессонов, но девушка не дала ему договорить:

      – Я не знала, что это вы. Никто не знал. Но после наркомовских за столом летчики «Бес да Бес», потом опять за него, стоя. Как узнала, что это ваш позывной, так стало приятно, как будто это меня хвалят. Схватила, что под руку попало, и сюда, – одним духом проговорила Шура. – Хотела убедиться, что вы цел и здоров… А что это у вас с губой?

      – Поскользнулся, Александра Васильевна.

      Она протянула руку и коснулась его щеки. Бессонов неуклюже отстранился.

      – Не бойся, Бес, не укушу, – рассмеялась Шурка. – Только знай, что я пирожки в землянку еще никому не носила.

      С