Сквозь волшебную дверь. Мистические рассказы (сборник). Артур Конан Дойл

И все же, если в быту Пипс и был самым обычным «земным» человеком, то, рассматривая всю его жизнь в целом, понимаешь, что он не так уж прост. Этот чиновник морского ведомства был прилежным работником, неплохим оратором, прекрасным писателем, талантливым музыкантом и крупным библиофилом, собравшим три тысячи томов (по тем временам это большая частная библиотека). Он был достаточно патриотичен, чтобы передать все свое собрание университету. Пипсу можно многое простить, если вспомнить, что он единственный из всего морского ведомства работник, который не покинул своей пост во время Великой лондонской чумы{180}. Он мог быть трусом (чего греха таить, он им и был), но обладал таким чувством долга, которое неизменно превозмогало трусость.

      Однако самое загадочное в Пипсе – это то, зачем вообще ему понадобилось взваливать на свои плечи этот огромный труд. Что побудило его записывать шифрованными символами не только все подробности своей повседневной жизни, но даже самые большие свои грехи, такие, которые любой другой человек попытался бы поскорее забыть? Дневник велся почти десять лет и был прекращен, потому что кропотливая работа над ним стала слишком большим напряжением для глаз и грозила испортить зрение. Я думаю, что под конец он уже мог легко писать своим шифром и читать его так же свободно, как обычный текст. Но, даже если это так, составление этих огромных рукописных томов было титаническим трудом. Может быть, это была попытка оставить о себе память, которая выделила бы его из прочих бесчисленных сынов человеческих? В таком случае он должен был бы оставить кому-нибудь указания относительно того, как поступать с ними, как он это сделал в случае со своей библиотекой, которую завещал передать в Кембридж. Он мог бы указать точную дату, когда после его смерти дневник можно прочитать. Тем не менее ничего подобного сделано не было, и если бы не упорство и талант одного текстолога, эти шесть томов до сих пор пылились бы нерасшифрованными где-то на верхней полке его библиотеки. Следовательно, работа эта не предназначалась для общественности. Какова же была его цель? Я вижу только один ответ: эти записи были для него своего рода справочником, к которому он мог обращаться, если требовалось что-то вспомнить. В его характере прослеживается определенная склонность к методичности и порядку: он любил по многу раз пересчитывать деньги, составлять каталоги своих книг или опись имущества. Можно допустить, что и систематическая запись поступков, и даже проступков, носила тот же характер, выросла из нездоровой страсти к аккуратности. Объяснение не самое лучшее, но найти другое трудно.

      Читателя «Дневника» Пипса может удивить, какой музыкальной нацией были в те времена англичане. Создается такое впечатление, будто буквально каждый умел играть на каком-то инструменте, а многие и на нескольких. В дни правления Карла II было не так уж много такого, чему мы могли бы завидовать, но в этом они, похоже, нас превзошли. И речь идет о действительно хорошей музыке, музыке величественной и нежной,

180

…Великой лондонской чумы. – В 1665—1666 гг. во время эпидемии чумы умерло приблизительно 100 тыс. человек – 20 % населения Лондона.