Инструкция к жизни. Виталий Старовойтов

неподалёку от самолёта стоит двухэтажное здание, окна которого закрыты стальными листами, как и дверь. Это единственная постройка из бетона в округе, она весьма крупная и, видимо, до того, как это место оккупировали мусорщики, это здание было администрацией или больницей. Ещё возле неё располагается колодец со стальным люком, его постоянно охраняет какой-нибудь солдатик, а воду оттуда никто не набирает. Это кажется странным, но мысли об Артёме вытесняют всё прочее. Как он мог так её оставить? Как он мог так резко стать чужим? Разве бывает такое?

      Эбби плохо спит по ночам. Можно считать огромной удачей, если удаётся выцепить хотя бы пару часов. С едой точно также, питаться этой похлёбкой Эбби не может, а потому с каждым днём в гостях у мусорщиков ощущает она себя всё хуже. Эбби не видит смысла в этих людях. Как они могут быть силой, если главная сила – Барон Лос-Сетас, Мэттью Хьюз? Неужели этот человек тоже ест грибы и спит на металлическом полу? Неужели единственный способ получить силу – лишить себя всего? Эбби видела Мэттью Хьюза по телевизору, он не выглядит истощённым, не выглядит замученным. Он выше всего этого, так что когда он придёт сюда вместе с призраками, то ни один мусорщик не выживет. Эта мысль помогает просыпаться.

      В любом случае, Эбби совсем не так себе представляла Америку. И рассказы Артёма про мусорщиков ничего не говорили. Остаётся надеяться, что не вся Америка такая.

      Одной из ночей Эбби слышит чей-то голос на улице, прямо за дверью. Голос этот манит к себе, он такой родной и такой приятный, словно он знает Эбигейл, а она его. Любопытство ведёт девочку к выходу из барака, она поднимает тяжёлый засов и выглядывает, осторожно прислушиваясь. Эбби холодеет, ведь голос поёт, и поёт он на её родном языке.

      О-о-ой баю, баю

      Не ложися на краю

      Придёт серенький волчок

      И укусит за бочок

      И потощит во лесок.

      Это чистейший женский голос, который притягивает своей нежностью и искренностью. И вновь русская речь… Эбигейл боится себе признаться, что она скучала. Интерес и некое наваждение ведут её наружу, прочь из дома, найти источник песни. А голос всё продолжает:

      Ой, баю, баю

      Потерял мужик душу

      Шарял, шарял, не нашёл

      И заплакал, и пошёл.

      Эбигейл понимает, откуда идёт голос. Дверца колодца настежь распахнута, песня звучит из самой его утробы. Эбби делает осторожные шаги ближе к колодцу.

      Ой, вороны, воронки

      Зляталися вуленки

      На попову башенку

      Поклявали саженку.

      У колодца Эбигейл замечает, что рядом лежит самодельный автомат мусорщика, но владельца оружия нигде не видно. Посмотрев по сторонам, Эбби пожимает плечами. Песня баюкает и успокаивает. Эбигейл опирается руками на край колодца и осторожно заглядывает в его нутро, надеясь разглядеть что-то во тьме.

      А вы деточки мои,

      Вы послушайте мои.

      Я баюкать буду,

      Приговаривать