После падения. Анна Тодд

немного выпили, – говорит он игривым тоном, но я совершенно не в настроении.

      – Просто выпили? С отцом-алкоголиком, с которым я пытаюсь построить отношения и которого хотела бы видеть трезвым. С ним, значит, ты «просто выпил»?

      – Детка…

      Я качаю головой.

      – Сам ты детка. Я вполне взрослая.

      – Ничего ведь не произошло. – Он обвивает пальцами мою руку, подтягивая к себе, но когда я вырываюсь, он спотыкается о кровать.

      – Хардин, ты снова подрался!

      – Немножко. Какая разница?

      – Есть разница. Мне не все равно.

      Он смотрит на меня со своей половины кровати покрасневшими глазами и говорит:

      – Тогда почему ты от меня уходишь? Если ты так обо мне заботишься?

      Сердце проваливается куда-то вниз.

      – Я не хочу оставлять тебя, я прошу ехать со мной, – вздыхаю я.

      – Но я не хочу туда ехать, – тянет он.

      – Знаю, но это единственное, что мне нужно, кроме тебя, конечно.

      – Я женюсь на тебе. – Он тянется к моей руке, но я отступаю назад.

      Перехватывает дыхание. Я не уверена, что правильно расслышала.

      – Что? – Я вытягиваю руки, не давая ему приблизиться.

      – Я сказал, что на тебе женюсь, если ты выберешь меня.

      Он встает и подходит ко мне.

      Эти слова, пусть не имеющие смысла, потому что сказаны под действием алкоголя, все же меня волнуют.

      – Ты пьян, – говорю я.

      Он предлагает мне брак только по пьяни, и это хуже, чем не предлагать его вообще.

      – Ну и что? Я же серьезно.

      – Нет, не серьезно. – Я качаю головой и снова уворачиваюсь от его прикосновений.

      – Нет, я женюсь. Не сейчас, конечно, но в пределах… шести лет или около того. – Он сосредоточенно трет пальцем лоб.

      Я закатываю глаза. Несмотря на то что мое сердце дрогнуло, последняя фраза, предложение взять в меня в жены в неопределенный период «шести лет или около того» показывает, что Хардин возвращается к реальности, раз пытается меня убедить.

      – Посмотрим, что ты скажешь об этом завтра, – замечаю я, зная, что завтра он, конечно, об этом не вспомнит.

      – Ты наденешь эти штаны? – Его губы растягиваются в похотливой ухмылке.

      – Нет, даже не начинай говорить об этих чертовых штанах.

      – Ты их всегда надеваешь. Ты знаешь, как я к ним отношусь. – Он смотрит вниз, затем снова указывает на штаны, игриво поводя бровями.

      Игривый, смеющийся, пьяный Хардин в каком-то смысле очарователен… но не настолько, чтобы я потеряла голову.

      – Иди сюда, – нахмурившись, говорит он.

      – Нет. Я все еще рассержена.

      – Давай, Тесси, не сердись, – смеется он и трет глаза тыльной стороной ладони.

      – Если кто-нибудь из вас назовет меня так еще раз, я…

      – Тесси, в чем дело, Тесси? Тебе не нравится имя Тесси, Тесси? – усмехается Хардин.

      Смотрю на него – и моя решимость улетучивается.

      – Позволишь снять с тебя штаны?

      – Нет.