Когтеточка. № 3, 2022. Иван Сергеевич Чернышов

Чернышов, 2022

      © Константин Спицын, 2022

      © Алексей Юрьевич Бондарев, 2022

      © Мария Левеня, 2022

      © Даниил Юрьевич Зимин, 2022

      © Александр Гальперн, 2022

      © Максим Андреевич Ильиных, 2022

      © Софья Александровна Азарова, 2022

      © ка́йдан, 2022

      © Дядя Рен, 2022

      © Поляк Сергеев, 2022

      © Иван Сергеевич Чернышов, дизайн обложки, 2022

      ISBN 978-5-0059-2336-3 (т. 3)

      ISBN 978-5-0051-5143-8

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      ПРОЗА

      Иван Чернышов. Как я умер для новой жизни

      Пожилой – во всяком случае, немолодой, с залысинами, пассажир поезда «Мурманск – Псков» Никита Борисович Е. курит в туалете вагона сигарету «Тройка», затем, кашляя и кряхтя, возвращается на свою полку. Проводница, проходя, принюхивается и обрушивает тираду на соседа Никиты Борисовича, гражданина Пастухова, о недопустимости курения в поезде. Гражданин Пастухов оправдывается, что курит только на перроне и чешет бородавки на щеке с выражением явной досады. Вскоре появляется железнодорожная полиция в ослепительных кителях и пугает гражданина Пастухова штрафом в размере полутора тысяч рублей. Все это время Никита Борисович Е. пристыженно молчит. Железнодорожные полицейские и проводница уходят, и женщина за пятьдесят, однако в лосинах и с ножным браслетом, вульгарным настолько, что он кажется взятым из индийского порно, делает Никите Борисовичу замечание, попивая Швепс Спритц Аперетиво с ацесульфамом калия и аспартамом.

      – Вы же курили, а из-за вас другому человеку попало.

      Никита Борисович угрюмо молчит, теребя пакетик чая «Принцесса Гита». Потом ему звонит сын Серега, и они маленько беседуют. Нет, встречать его не надо. Нет, он как-нибудь сам. Нет, не тяжелый багаж, тут багажа-то. Потом Никита Борисович смазывает зубной протез кремом «Корега».

      Спустя положенное время поезд прибывает во Псков, и Никита Борисович торжественно сходит. Добирается до дома, где, приняв ванну и переодевшись в халат, он сперва ужинает бутербродиками с колбаской «Папа может», после чего предпринимает следующие необъяснимые действия: подойдя в ванной к зеркалу, извлекает из шкафчика малиновую губную помаду, жирно намазывает губы, после чего берет телефон и имитирует разговор по телефону с доченькой Женечкой, которая пошла к зубному и боится, что ей будут рвать зуб. Бог терпел – и нам велел, доченька. Как же прожить, чтоб не терпеть? Кто же когда прожил, сама посуди.

      Завершив разговор, который продлился около пятнадцати минут, Никита Борисович смывает помаду; та смывается не сразу. Потом Никита Борисович ест еще бутерброд и включает с телефона вещание НТВ. Героический капитан повел себя безрассудно, когда банк захватили грабители: он не должен был вмешиваться, пока спецназ медлил со штурмом.

      Никита Борисович не сопереживает героям сериала.

      Затем Никита Борисович раздевается, вынимает протез и ложится в постель, где его практически сразу смарывает сон странный и пугающий: будто купили они с сыном Серегой морепродуктов, вроде как крабовых палочек, залили их как доширак заливают, а там выползло что-то живое, как гигантская розовая креветка в пиалке, топорщится десятками толстых крабовопалочных ног, моргает, стремится вылезти. Внезапно кот ихний, Тимошка, на это чудовище бросается и половину отгрызает, и половина чудовища-креветки в кошачьей пасти превращается в половину туловища котенка.

      Никита Борисович просыпается с испариной и в темноте натыкается на дверной косяк.

      Константин Спицын. Девушка с кукурузой

      Издалека повеяло дождем. Сильвио обернулся: с запада единой устрашающей массой надвигалась плотная пелена иссиня-черных туч. Грозы было не избежать.

      – Мы еще увидимся? – с надеждой и тоской в голосе спросил он.

      – Конечно! – ласково улыбнулась она.

      – Но… мы же… как я узнаю тебя?..

      – Как и сегодня. Я буду с кукурузой.

      – Но…

      – Не переживай, – она легко коснулась тонкими пальцами его дрожащих губ. – Я чувствую, что ты мне такой родной, такой… мой. Это явно не первая наша встреча. И точно не последняя.

      Ветер все усиливался, прижимая кроны небольших деревьев к земле. Зрелище пугало и вызывало трепетный восторг: как ничтожны казались два влюбленных человека пред мощью и величием природы. Поляну окутывал мрак, и окружающие звуки стихли: кузнечики оборвали свою беззаботную стрекотню, птицы, перестав тревожно кричать, с чувством выполненного долга разлетелись прочь – мир вокруг замер в мятежном ожидании надвигающейся грозы.

      – Я никогда тебя не забуду… – Сильвио едва сдерживал слезы.

      – Забудешь, – она продолжала блаженно улыбаться, и глаза ее, вопреки всей трагичности ситуации, сияли счастьем. – Но мы полюбим друг друга снова.

      – Я не хочу так! – он крепко сжал