Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена. Микаэл Геворгович Абазян

«Даааа!», словно дети в детском саду. Филипп же терпеливо ждал ответа.

      – Любим, – первой преодолев стеснение ответила Я'эль.

      – Ну а как же их не любить! – незамедлительно подхватил ее Филипп. – Ведь авантюра есть не что иное, как приключение. Первое слово подсознательно воспринимается с определенной долей недоверия, а второе всегда предвосхищает интересные и увлекательные события. Первое – настораживает, второе – радует. Однако если приключение не предполагает неудачный исход – хотя, несомненно, никто не может его отрицать, – то авантюра готовит нас к этому с первого своего упоминания. Случайная неудача в одном случае против провала по доброй воле в другом.

      То, что мы с вами задумали совершить – чистой воды авантюра. – С этими словами он начал медленно прохаживаться перед недлинным первым рядом, и почти дойдя до стены разворачивался и двигался в противоположном направлении. – Сам театр с определенной точки зрения есть авантюра, ведь мы, режиссеры и актеры, начинаем играть с воображением зрителей, будучи совершено с ними незнакомыми и тем не менее пытаясь воздействовать на их чувства. А вдруг неудача? А вдруг они просто встанут и выйдут из зала, тем самым перечеркнув месяцы и годы кропотливого труда и обрезав им крылья? Но мы будем говорить: «Пусть выходят! Мы – профессионалы, и мы знаем, как себя держать в подобных ситуациях, потому что мы всегда готовы к неудачному исходу и сознательно идем на авантюры…».

      На мгновение Филипп осекся, после чего повернулся к залу и спросил:

      – Давайте-ка сейчас переберите в уме авантюры, на которые вы когда-либо решались, и расскажите нам о них. Ну, скорее всего только мне, потому что вы вполне могли уже все это друг другу перерассказать за четыре года, – улыбаясь и потирая слегка вспотевшие ладони пригласил их Филипп.

      – Так, – начал Аарон, – пока все вспоминают, давайте я расскажу о своей авантюре. О ней я прежде не рассказывал и, надеюсь, вас это повеселит. Когда я был еще на подготовительном курсе, я посмотрел фильм о человеке-невидимке. Это был старый-старый фильм, еще черно-белый. Новый римейк к тому времени еще не вышел, а то меня сразу бы раскусили и вышвырнули из центрального зала нашего вокзала, в котором я начал вести разговор непонятно с кем. Знаете ту огромную пальму в центре, вокруг которой стоят кресла, нет? – Ребята кивнули. – Я стоял к ней лицом, с достаточно озадаченным лицом, я бы сказал, и сначала отвечал на воображаемые вопросы, а после начал задавать свои. Человеку, смотревшему на меня спереди из-за пальмы, вполне могло показаться, что я веду разговор с кем-то, сидящим в кресле к ней спиной. Но те, кто были рядом со мной или проходили мимо меня сзади, все как один замечали неординарность ситуации. Кто-то даже попытался привлечь мое внимание, окликнул пару раз, прежде чем ему посоветовали отстать от очередного спятившего подростка.

      – Да ты просто напугал их, – констатировал Филипп. – А что ты говорил невидимке?

      – Он мне сообщал что-то очень тревожное, а я спрашивал, что мне делать.