Туман между нами. Мери Ли

спрашивает она.

      – До аэропорта, больше ничего рассказать не могу.

      – Там, куда вы направляетесь, есть безопасность?

      – Да.

      – Я отдам тебе машину, если ты возьмешь с собой деда, – быстро проговаривает девушка.

      Старик больше не лезет в разговор, он стоит и с безграничной печалью смотрит на Руби. Его губы дрожат.

      – Хорошо, – соглашается Зак.

      – Хорошо, – говорит Руби и её тело расслабляется.

      – Я не оставлю тебя, – говорит дед и склоняется над импровизированной кроватью Руби.

      Закари отходит от девушки, но не сводит с неё пристального взгляда.

      Девушка с трудом поднимает руку и кладет её на морщинистую ладонь старика. Она ничего не говорит, ни слов прощания или надежды на будущее. Руби молчит, но в её взгляде столько слов, которые понимают только эти двое. Дед наклоняется к девушке, как можно нежнее обнимает её и, поднявшись, сглатывает ком, так что это слышат все.

      – Машина за домом, не знаю, слили с неё топливо или нет, ключи найдете вон в той сумке, – говорит Руби и, кажется, на этом её силы заканчиваются.

      Поворачиваюсь к противоположной стене и вижу среди множества вещей маленькую женскую сумку на тонком ремешке. Беру её и подношу к кровати.

      – Сама… у меня нет сил на это. Моя рука…

      Открываю сумку, достаю ключи и замечаю там складной нож, который больше похож на зажигалку крупных размеров. Достаю и его тоже. У меня нет оружия, никакого.

      – Забери, – говорит Руби. – Мне он больше ни к чему.

      Я не буду отказываться. Киваю девушке, но стараюсь не смотреть на неё, это слишком сложно. Но даже будучи в респираторе я чувствую её запах, он очень схож с вонью зараженных. Гниение и горечь.

      – Спасибо, – говорю я ей, перевожу взгляд на Зака. – Мне нужно переодеться.

      – Переодевайся, – позволяет он.

      Я не дура, и покидать подвал в одиночестве не собираюсь. Забираю рюкзак у Закари и внутренне протяжно выдыхаю. Моя ноша вернулась. Отхожу в угол, где лежала сумочка Руби и начинаю доставать всё, что мне пригодится, из рюкзака. Скидываю ботинки, надеваю носки и, не снимая платья, натягиваю трусы, следом идут военные брюки с кучей карманов. Одеваясь, слышу, как Руби тихо стонет, а потом раздается спокойный голос Зака.

      – Я могу это прекратить.

      Никто не уточняет, о чем он говорит. Все и так понимают, что он предлагает Руби быструю смерть.

      – Я откажусь… я не настолько храбрая.

      – Ошибаешься, – говорит старик. – Ты самая храбрая.

      Переодевшись, убираю всё в рюкзак, закидываю его за спину и, держа в руках нож и ключи, оборачиваюсь.

      Старик ещё раз прощается со своей внучкой, отходит от неё и поворачивается лицом к нам. В его глазах слезы, а губы дрожат. Словно не в силах находиться в подвале, он выбирается наверх первым. Зак стоит и смотрит на девушку, она не сводит с него пристального взгляда.

      – Поднимайся, – говорит он мне.

      – А ты?

      Ответа нет.

      Выбираюсь наверх и слышу хруст снизу, тут же собираюсь спуститься, но Закари уже поднимается наверх.

      – Что