Тринадцатая Мара. Вероника Мелан

скрыть спиральные потоки вечности.

      Я глубоко втянула воздух – удивительно чистый, совсем не спертый и не пыльный. Выдохнула.

      – Кьяра. Жива?

      Веда всегда четко отвечала на вопросы, и потому задавать эти самые вопросы следовало ясно и сформулированно.

      Долгая тишина в ответ. Почему-то вразнобой танцевало пламя на фитилях десятков свечей, расставленных вдоль стен.

      – Думала, ты спросишь про искупление.

      Голос у Идры молодой и мощный, совсем не старческий. Только тихий, мощный.

      Про искупление? Я полагала, оно в моем случае невозможно. Именно Веда тогда, когда я хотела оборвать собственную жизнь, запретила мне шагать в смерть. Покачала головой и что-то шепнула – меня через огромное сопротивление отпустило. Стало ясно: не время.

      А теперь она говорит как будто укоризненно. Будто мой вопрос неверен в корне, будто шанс жить мне выпал не затем, чтобы искать Кьяру.

      – А для меня возможно… искупление?

      – Ты уже спросила про Кьяру.

      Я вздохнула, под потолком прошел шелест. Как будто дубы не снаружи, как будто их ветви – под люстрой.

      – Она жива? – менять вопрос, после того как задал, бесполезно.

      – Она… – Идра смотрела незрячими глазами в далекие дали, а меня засасывало в черную воронку. Если сейчас скажет «нет», смысл – мой собственный смысл – пропадет. Не поможет и искупление. – Жива… Но не помнит себя.

      Мой очередной выдох длился вечность. Он укутал долы и туманные дали, он создал новый мир и легенды в нем. Если Кьяра жива, память можно вернуть. Отварами, заклинаниями. Я найду всех и каждую из мар, кто-то сможет ей помочь.

      «Спасибо» – именно это я уже хотела сказать, когда Веда заговорила вновь.

      – Не ищи её сама, но ищи мужчину.

      Я не хотела мужчину. Никакого, низачем. Нет, я не обросла ненавистью к мужскому роду, но именно сейчас и, может, в ближайшие месяцы-годы не желала с ними тесного общения.

      – Не хочу мужчину.

      – Слушай. – Голос Идры – как бритвенно-острая леска, как песня и как канат. – Отыщи самого сильного мужчину из ныне живущих.

      В моей голове побежали кадры: ходить по качалкам? С сантиметром в руке, мерить объем бицепсов? Устроить на площади конкурс удара молотом? На глаз определять, кто жмет наибольший вес штанги? Самого сильного – где я буду его искать?

      – Сильного не снаружи – сильного изнутри. Собственными принципами, характером, стержнем. И он поможет.

      Кадры «качалок» благополучно растворились.

      Я плыла на волнах облегчения. Значит, есть шанс. Значит. Есть. Шанс.

      – Я устала.

      Веда вдруг стала привычной старушкой, которой давно пора вздремнуть – знак: «Уходи». Вежливый, очень аккуратный.

      Я поклонилась ей душой, поднялась с подушек. И только после спохватилась:

      – Но как я найду самого сильного?

      Мне не ответили: Идра, кажется, спала. Мирно трещал огонь