Метаморфозы. Тетралогия. Марина и Сергей Дяченко

конспектировала эти лекции, конспектировала добротно и теперь без труда припомнила все до мельчайшей подробности.

      – Побольше бы таких студентов, – сказала сияющая историчка. А Сашка, потупив скромно глаза, попросила:

      – Пожалуйста… У Коженникова горе… Он в таком состоянии… Поставьте три, я с ним позанимаюсь…

      Историчка мучила Костю почти час, ничего от него не добилась, долго колебалась и поджимала губы – и все-таки поставила тройку.

      Вечером того же дня первокурсники разъехались почти все. Остались несколько человек, чьи поезда шли утром, и «хвостисты».

      И Сашка.

      Экзамен третьего курса – тот самый очень важный, «переводной экзамен» – тоже выпал на тринадцатое. Никто не шутил по поводу несчастливого числа. Общежитие стояло полупустое и непривычно тихое.

      Утром все третьекурсники собрались в зале. Лиза, Денис и Костя ждали в первой аудитории (а неудачникам из группы «Б» пересдача была назначена на час позже). Сашка бродила по коридорам; ни звука не доносилось из зала. Как будто там вовсе никого не было.

      Потом вышел Портнов. Раздраженный, как показалось Сашке. Она вовремя спряталась за ногу бронзового коня; Портнов прошел в первую аудиторию, Сашка слышала, как он сухо сказал: «Приготовились, Павленко первая».

      Сашка закусила губу.

      Прошло пять минут. Десять. Пятнадцать.

      Потом из аудитории пробкой выскочила Лиза. Бледная, как известка. Сашка испугалась.

      Лиза увидела ее. Сглотнула.

      – Ну что? – спросила Сашка, не удержавшись.

      – Сдала, – сказала Лиза шепотом.

      И, порывисто обняв Сашку за шею, разрыдалась.

      Это было неожиданно и даже как-то больно: Лизины часы, зацепившись за Сашкину прядь, дернули за волосы довольно ощутимо. Это было странно; у Сашки еще никто не рыдал на груди. Она только читала об этом в романах. Ее белый свитер стал мокрым от Лизиных слез и соплей; неуверенно, смущаясь, Сашка погладила ее по спине.

      – Ну… молодец. Все хорошо.

      Лиза отстранилась и, вытирая лицо рукавом, побежала в женский туалет – по дороге она то спотыкалась, то пыталась танцевать рок-н-ролл. Она справилась сама, подумала Сашка. Не знаю, что сделал с ней Фарит, но поблажкой здесь точно не пахнет.

      Вторым вышел Денис. В отличие от Лизы, он был не белый, а красный.

      – Как ты?!

      – Три, – Денис не верил себе. – Елки-палки… Это же…

      – А Костя?

      – Сдает, – Денис уже думал о другом. – Сашка, я напьюсь сегодня до поросячьего визга. Уйду в город… Напьюсь в подворотне и буду валяться в канаве.

      И он улыбнулся, как Золушка при мысли о королевском бале.

      Денис тоже ушел. Экзамен третьекурсников все еще длился, в зале – и в институте – стояла тишина. Сашка, потеряв самообладание, мерила шагами коридор.

      Снаружи вышло солнце. Загорелся стеклянный купол над статуей. Огромный всадник выплыл из темноты, будто выхваченный прожектором. Кто это? Почему он здесь стоит? Сашка бродила и бродила, слушая звук своих шагов. Время шло. Костя не показывался.

      Наконец распахнулась дверь;