Хвоя, изгоняющая болезни. Великий славянский лекарь. Порфирий Ипатов

выбирая, какое из них лучше всего поможет деду. Недолго думав, решил, что хвоя тут будет самое оно. Как раз пару дней назад свежих веточек набрал. Зайдя в дом к себе, я тут же устремился за хвоей. Даже раздеваться не стал, только валенки снял. Лежала она в шкафу, в кладовой. Набрал я немного еловых, да столько же сосновых. Завернул аккуратно, чтоб иголочек не растерять, обул валенки, да отправился к больному на помощь. В этот раз в доме тихо было, не ругался никто. Я постучался в дверь. Открыла мне Нюрка:

      – Проходи давай, – говорит. – Там тебя папанька уж заждался.

      Разувшись, я прошел в комнату к старику. А он там сидит уже, хоть я и говорил ему, чтоб лежал.

      – Надумал лечиться, Алексеич? – спрашиваю.

      – Угу, – ответил старик. – Что-то в тебе, Порфирька, такое есть, что надежду внушает. Что, мол, жизнь дорога и нужно ценить, – серьезно произнес он. – Давай уж лечиться начнем! – усмехнулся Алексеич.

      Было радостно видеть, как Алексеич духом воспрял. Я прошел на кухню, где сидела хозяйка.

      – Ну, что говорит старик-то? – полюбопытствовала Марфа.

      – Лечиться сейчас будем, – ответил я ей. – Ковшичек есть у вас алюминиевый? Хорошо, давайте.

      Начал я отвар хвойный готовить. Подготовив все как надо, я позвал Нюрку и дал ей наказ, чтоб каждые 10 минут она отвар сахаром посыпала. Пока хвоя отваривалась, я вошел к деду в комнату.

      – Ну, что? – говорит он. – Приготовилось все уже?

      – Нет еще, готовится, – ответил я. – Поговорить я с тобой хочу, Алексеич, на счет болезни твоей.

      – Ну, дак давай, поговорим, – присел дед.

      – Вылечить-то мы тебя вылечим, только-то болезнь вновь вернуться может.

      – Это как так? – дед не понимал, о чем говорю я. – Я уж и так отмучался столько с недугом этим. Еще лет 10 назад печень-то шалить начала, а я не обращал внимания как-то… А как с завода ушел три года назад, так и вовсе разболелась. Теперь вот совсем слег. Так болит, что спасу никакого нету, думал, умру скоро. А тут еще и жена-старуха нервы мне треплет…

      – Знай, Алексеич, что никакая болезнь просто так не приходит. Всему свой повод есть, – начал я объяснять старику. – Исток недуга любого – это порок людской. Чем больше человек пороку подвержен, тем больше он отравляет сам себя. Каков твой порок, Алексеич?

      Каков порок Алексеича, я и без него знал. Но нужно было, что бы он сам признал его – только тогда бы исцеление было возможно. Старик потупил голову. Стыдно было ему говорить. Тем более ведь не молодой уже был.

      – Эх, Порфирька… Знаешь ты ведь мой порок, да и все наверно знают, – поник Алексеич. – Обманывать я грешен, что тут говорить… Сколь помню себя, все время обманщиком был. Дитятком был – матушке врал, в школе – учителям да ребятам, а на заводе – рабочим… Но я ведь не со зла… Просто хотел, чтоб уважали меня, – дед совсем опечалился.

      – Не печалься, Алексеич, ты так, – утешил я деда. – То, что ты порок свой признал, это похвалы заслуживает. Теперь же, если хочешь здоровым быть, ты должен правдивым быть всегда и со всеми. Ложь – главный отравитель печени, запомни…

      Дед