В начале была тишина. А. Норди

ее грузное тело с множеством конечностей не помещалось в проходе.

      Мирон полз дальше, стараясь дышать неглубоко: тошнотворная вонь с каждым метром становилась все сильнее, превращаясь в удушливый яд. Периодически на пути встречались вентиляционные решетки, служившие источником спертого воздуха и скудного света, падавшего полосками на пол и стены. Отверстия выходили в другие комнаты, в которых вчера прятались от скрэков напуганные мужчины и женщины, но сейчас эти помещения были пусты, поэтому Мирон решил не тратить время на их изучение. Он держал в голове последнее напутствие девушки – найти таинственный Первоисточник, у которого будут ответы на все вопросы.

      Вскоре Мирон обратил внимание, что шероховатый пол тоннеля изменился: он стал податливым, упругим и влажным, словно пропитанным какой-то слизью, от которой щипало ладони и промокшие колени. Точно так же изменились стены и потолок – теперь они напоминали гладкие, блестевшие от выделений своды гигантской кишки.

      Спустя несколько метров, когда шахта повернула на девяносто градусов, Мирон натолкнулся на источник убийственной вони: тусклый свет, сочившийся из вентиляционных решеток, падал на вереницу трупов, загородивших дальнейший путь по тоннелю.

      Мирона чуть не вытошнило при виде груды полусгнивших останков, покрытых влажными ошметками штанов и рубах. Он хотел разглядеть лица мертвецов, но содрогнулся от омерзения: головы блестели от слизи, превратившей их в бесформенное месиво из разъеденной кожи и гниющего мяса, сквозь которое желтели кости черепа.

      Мирон прильнул к ближайшему вентиляционному отверстию, жадно втянув затхлый запах из комнаты – даже он казался свежим по сравнению со смрадом, исходившим от разлагавшихся трупов.

      Сколько их здесь? Как долго они лежат в тоннеле? От чего они погибли? Что за странная слизь покрывает останки?

      Мысли хаотично метались в голове, но Мирон ухватился за самую очевидную догадку: он был не единственным человеком, который уже пытался пролезть по этой шахте.

      Занятый размышлениями, он с опозданием заметил, как стены тоннеля пришли в движение: сокращаясь, словно внутренности гигантского червяка, они медленно смыкались, источая густую слизь с потолка. Капли с жирными шлепками попадали на Мирона, вызывая жжение на открытых участках тела; лицо, шея и ладони пылали от раздражения.

      Карабкаясь на четвереньках по телам мертвецов, Мирон вдруг с ужасом понял, что они стали жертвой самого дома: словно гигантский организм, он переваривал их внутри себя, разъедая кислотной слизью.

      Проход постепенно сужался. Казалось, еще чуть-чуть, и влажные стены шахты сомкнутся, раздавив Мирона. Вереница трупов подходила к концу, когда у самого последнего из них Мирон остановился, услышав тихий хрип, доносившийся из приоткрытого рта мертвеца. Он лежал на спине, раскинув руки, и его живот едва заметно приподнимался от дыхания.

      Мирон колебался: подползти ближе или продолжить путь дальше, пока стены тоннеля окончательно не сомкнулись?

      Умирающий