Альманах «Истоки». Выпуск 14. Коллектив авторов

он преподнёс берег дружбы, своё сердце – бьющееся в ритме её первых стихов. Это «равенство известного с безвестным» (цветаевское открытие!) бесценно во все времена. «Событийный человек», – спустя годы писала Марина Ивановна. Подтверждая это божественное право, мы по-иному воспринимаем Волошина (титана среди людей!) и обращаемся к его интригующему мифу – Черубине де Габриак: Елизавете Ивановне Дмитриевой… Разве эта его мистификация – не тонкий упрёк и насмешка над теми, кто славит прославленное, не имея художественного чутья и собственного мнения – кто, гоняясь за внешней красотой, забывает о головокружительном аромате таланта.

      Проникновенные стихи Волошина, запечатлевшие полынные луга, выжженные солнцем предгорья Киммерии и напевные поэмы Некрасова, охватившие крестьянскую жизнь витиеватым лубком и бойким рисунком метафор, слились в одном узле нашей цивилизации. Некрасов и Волошин – по сути два живописца, заглянувшие палитрой поэтического письма в любимые ими уголки огромной страны и подарившие нам их вторую жизнь в литературе. Лиризм и красочность их стихов прошли огневой обжиг прозрения, ведь ни двойные стандарты крепостничества, ни братоубийственное злодейство Гражданской войны не могли обойти их сердечную открытость – дали трагическую энергию вольному течению мысли. Будто не в XIX веке, а здесь и сейчас за нами наблюдает Некрасов. Его ясный и вопрошающий взор подчёркивает белая рубаха и не застилаемая кровать вблизи круглого столика, книг и листков бумаги…

      «Мне борьба мешала быть поэтом,

      Песни мне мешали быть бойцом…»

      Что это, как не признание «сына лежащего» Родине («Мать-отчизне!») и любящей его, преданной Зине.

      А каким величественным и родным предстаёт Волошин, словно сошедший с античных ваз бог (по описанию Марины Цветаевой – Зевс). Кажется, он сам полон гомеровских дум… Однако – одеяние библейского покроя (его парусиновый балахон), меняя времена, моим воображением переносит поэта на грандиозное полотно Александра Иванова…

      Конечно, и в XXI веке волошинские стихи излучает земля Киммерии, его обетованное убежище – место, притягивающее художников, писателей и музыкантов: площадка для джазовых фестивалей, пленэров и выставок. Его дом, завещанный союзу писателей, многие годы оберегала его вторая жена – верная помощница, писатель и медсестра – Мария Степановна Заболоцкая (1887–1976). И поныне в «Доме Поэта» волошинская смелость пробуждает творческий отклик и зазывает его почитателей:

      «всей грудью к морю, прямо на восток

      Обращена, как церковь, мастерская,

      И снова человеческий поток

      Сквозь дверь её течёт, не иссякая».

      Да, Волошин сострадал любому в нужде и горе – всем предлагая кров и заботу: отдавал всего себя и свой «Дом Поэта», что «памятью насыщен, как земля», где и

      «Весь трепет жизни всех веков и рас

      Живёт в тебе. Всегда. Теперь. Сейчас».

      И в наше время, переживая противоречивые итоги очередного этапа перемен, мы склоняемся перед писательским мужеством классика Серебряного