Домой? Да никогда!. Радомира Берсень

ж ты, – добродушно спросила старуха, уже запирая дверь у меня за спиной, – держись за землицу-то ногами, не пристало людям летать. Аль ты феникса? Или драковница, а то и другой кто?

      – Кто? Нет, разумеется, – пробормотала я и оглянулась, бабка небрежно чертила пальцем на двери, от ее прикосновений вспыхивали и угасали линии. Значит выбраться через дверь мне никак теперь не получится.

      – А не оборотница? – Старуха уперла руки в бока и с подозрением прищурилась на меня. Я поежилась.

      – Нет-нет, что вы! Человечница я. Тьфу – человек. Просто обычная девушка. А что?

      Та прищурилась еще сильнее, мне вдруг почудилось, что от нее запахло сладковатым дымом и тлеющей тканью, но наваждение быстро рассеялось. Бабулька умильно улыбнулась, вцепилась мне в руку и шустро посеменила по образцовым дорожкам, выложенным мелкими белыми камушками. Она то и дело махала свободной рукой направо и налево, комментируя клумбы. Названий я, разумеется, не запомнила, но яркие, насыщенные и временами неожиданные оттенки цветов поражали воображение. Сад был огромным. Мы немало поплутали по нему, пока привольно петляющая дорожка не вывела нас к небольшому домику, очень нарядному, затейливо украшенному в красно-белых тонах. «Мамочки!» – вдруг ахнула я про себя. – «Да никак это та самая бабка-ведьма, что детишек ела?». Все это выглядело слишком чудесно, чтобы быть правдой. На ум упорно лезли Ганзель и Гретель, а также короткая обмолвка о том, что меня здесь могли бы и съесть.

      – Ты не тушуйся, не стесняйся, – по-своему истолковала мою заминку старуха, – мне тебя обижать ни к чему. Кто сироту обидит – с того боги втрое спросят, народ зря говорить не будет. А как ты гостья, то должна поперед меня в дом войти. Давай! Иди!

      Она слегка подтолкнула меня в спину. Я поежилась, окинула последним взглядом буйно цветущий сад, утопающий в вечерних сумерках, и неуверенно поднялась по ступенькам. Дверь подалась легко, я переступила порог и замерла, не зная, что делать дальше. Бабка отчего-то вдруг радостно закряхтела, захлопала в ладоши и засмеялась.

      – Хорошо, очень хорошо, – сказала она и юрко проскользнула в дом, одним движением закрыв дверь, – это правильно, что дом впустил тебя. А то больно неохота кушать такую славную девчушку.

      – Не надо меня кушать! – Жалобно сказала я. – Это негигиенично! Я вон какая грязная. И вообще – я не люблю когда меня едят!

      Старуха неожиданно обернулась ко мне и критически оглядела мой изодранный, загаженный вид. Покачала головой.

      – Я сейчас тебе воды в лохани подогрею, а ты пока поскидай с себя всю одёжку – заместо нее целую получишь. Придешь потом сюда, – она приоткрыла незаметную дверку с левой стороны и строго добавила, – но глядеть не смей как я воду тебе готовлю, поняла? Как кликну – так и приходи.

      Она исчезла за дверью, а я длинно и тоскливо вздохнула. Куда меня занесло? И вообще – что за намеки? Свалить бы отсюда, да только дверь из сада мне не открыть. И что такого необычного может быть в наливании и нагревании воды? Не