Стальные сети. Екатерина Оленева

вопрос, – прищурился незнакомец. – Конечно, моя. Стал бы я играть на чужой арфе?

      – По-настоящему странен тот, кто решает петь в проклятых развалинах. Что за фантазия тащить с собой в такое место музыкальные инструменты?.. Арфа же тяжёлая!

      Незнакомец улыбнулся. Улыбка у него была красивая.

      Отставив арфу в сторону, он поднялся и отвесил нарочитый поклон:

      – Простите, что нарушил ваш покой, Прекрасная Дама. Надеюсь, моя песня пришлась вам по душе?

      – Ну, не знаю… в целом она очень… мелодичная и поэтичная. И у вас красивый голос.

      – Благодарю.

      – Не стоит благодарности.

      – Позволю себе с вами не согласиться. Бродячим трубадурам всегда требуется награда.

      Вильма похлопала длинными ресницами:

      – Место для заработка вы выбрали не самое удачное. В этих краях вас разве вороны чем одарят?

      – Вы не похожи на ворону.

      Незнакомец, скрестив руки на груди, прислонился плечом к стене. Словно ненароком он перекрыл Вильме путь к отступлению, закрывая собой проход. Это не укрылось от её внимания, но вида она не подала, хотя внутренне насторожилась.

      – На кого же я похожа?

      – На белого кречета.

      Вильма обиженно поджала губы. Она всегда считала себя нежной, а кречет как бы не слишком милая птица.

      – Летаешь ты так же быстро, как он? – прищурился незнакомец. – Если я тебя поймаю, красавица, то возьму плату за свою песню поцелуями.

      –Не много ли хочешь, певец?

      – Брать нужно либо всё, либо ничего, иначе – какой смысл?

      Во время их короткого диалога он медленно наступал, она – пятилась.

      – Мои поцелуи стоят дорого. Сладкой песенкой их не купить.

      – Не обесценивай то единственное, что есть у несчастного трубадура.

      Незнакомец казался каким угодно, но не несчастным. Ему явно нравилась эта игра в охотника и в добычу. Впрочем, Вильма тоже была сыграть не против.

      Ей приходилось целоваться с парнями раньше. Иногда это было смешно и нелепо, пару раз совершенно неприятно, но, случалось, поцелуи дарили щемящее, ни с чем несравнимое чувство неги. Самое странное, что по внешности мужчины никогда не угадаешь, как он на самом деле целуется. Самый нежный поцелуй на памяти Вильмы подарил молодой рыцарь, немногим старше её самой, один из первых задир, а самым грубым оказался один из отцовских пажей-чашников, с виду похожий на переодетую девицу.

      – Немногое? – выразительно приподняла Вильма бровь. – У тебя серебряная арфа, шёлковые одежды, драгоценные перстни почти на всех на пальцах – неплохо нынче платят трубадурам! Думаю, на самом деле никакой ты приманиваешь доверчивых путников сладкой песенкой и промышляешь грабежом.

      – Ты меня раскусила!

      Незнакомец попытался её обнять, но Вильма ловко уклонилась, змеёй выскользнув из его рук и весело засмеялась оттого, что юноша выглядел раздосадованным.

      – Думаешь, так легко поймать Прекрасную даму?

      – Трудная