Пуля-дура. Поднять на штыки Берлин!. Александр Больных

из-за стола Саблуков.

      Ханыков присоединился к нему без промедления и, не говоря худого слова, приложил одному из немцев кулаком по затылку. А надо сказать, кулаки у Ханыкова знатные, ежели в раж войдет, одним ударом лавку пополам переломит, и если поручик кому по затылку ударит – хватает с запасом. Так получилось и на этот раз. Голштинец моментом полетел, да так неудачно, что врезался головой в стену, оставшись лежать смирно. Тут уж Петеньке просто неприлично было оставаться в стороне, и он с треском опустил блюдо с расстегайчиками прямо на стриженую голштинскую макушку.

      Однако ж голштинцы были не робкого десятка и постарались дать отпор. Прапорщик Окунев получил прямо в лоб и тоже лег немного подумать. После этого началось настоящее веселье, которое Петенька вспоминал с большим трудом – либо из-за выпитого, либо из-за пары увесистых плюх. Единственное, что он помнил твердо, как какой-то хам с грязной половины попытался вмешаться в господское дело. Нет, конечно, голштинцы вели себя совершенно неподобающим образом, но все равно они были дворянами. Наверняка какие-нибудь риттеры, если не фрайхерры, поэтому пришлось мужику дать по зубам, потому что подлое сословие должно знать свое место везде и всегда, иначе это добром не кончится. Сегодня он голштинского барона ударит, а кого завтра ударить захочет? Вот Петеньке и пришлось отвлечься, чтобы вразумить забывшегося хама.

      Но за это время ситуация несколько изменилась. Кабацкая драка сама собой прекратилась, плавно перейдя в настоящий бой. Первыми за шпаги схватились голштинцы, которые бой на кулачки проигрывали безнадежно. После этого потащили шпаги из ножен корнеты, но вынужденно, стоять с голыми руками против шпаг не хотелось. Немного помедлив, взялась за шпаги и наша компания, решив не отставать от остальных. На какое-то время австерия превратилась в поле боя, лязгало железо, раздавались хриплые выкрики и проклятья. И вот тут голштинцам пришлось туго, потому что против их парадных шпажонок наша компания имела тяжелые кавалерийские сабли (повезло еще, что не кирасирские палаши). В общем, довольно быстро голштинцы были разбиты наголову и позорно бежали, хотя пытались грозить и вопили: «Scheiße! Luderzeug!»

      Разгоряченные победители выскочили на улицу, размахивая оружием, но догонять неприятеля почему-то не захотелось. Зима все-таки, и вообще там на столе недоедено и недопито. Тем более что преславную викторию обязательно требовалось отпраздновать. Не каждый день удается безнаказанно голштинской сволочи рыло начистить, уж очень они в последнее время силу набрали, великий князь Петр Федорович их повсюду защищает и отличает. Когда б не матушка-государыня, вообще проходу бы не дали. Ну а тут еще корнеты пришли с поздравлениями и благодарностями.

* * *

      Короче, празднование затянулось настолько, что при общем одобрении было решено никуда не уходить, а посидеть до утра. Так и было сделано. Утром они поднялись с большим трудом, пришлось немножечко поправить здоровье, и в результате наша четверка выбралась на улицу почти что трезвая