В бой идут одни штрафники. Сергей Михеенков

написать тебе отдельно. Потому что мама написала тебе не всю правду. На отца и Ваню мы получили извещения, что они без вести пропавшие. А недавно в Подлесное приезжал с фронта Петька Клестов. В октябре 1941 года он с нашим папкой и Иваном был вместе, в одной части. Он сказал, что многих тогда немцы захватили в плен. И вот мы теперь думаем: может, Ваня с папкой в плену где?

      Клестов теперь офицер. На коне приезжал, при полной форме. Его часть стояла рядом с деревней.

      Живем мы хорошо. Работаем в колхозе все лето до самой осени. Нам тоже записывают трудодни. Осенью пойдем в школу.

      Скоро начнем косить. Трава нынче хорошая. Дедушка Евсей уже всем нам косы наладил. Живем, не голодаем. Корова кормит. Два раза немцы уводили нашу Лысеню. И оба раза мама приводила ее назад. Сказала, что детей нечем кормить, они и отдали. Офицер приказал.

      И еще сообщаем тебе о том, о чем мама умолчала. Мама очень не хотела, чтобы ты расстраивался. Любу, невесту твою, немцы казнили. Она в партизанском отряде была. Ходила по деревням, сведения собирала. Полицаи ее поймали. Ее и еще двоих окруженцев из отряда повесили посреди Подлесного рядом с церковью.

      Клаша и папку нашего, и Ваню во сне живыми видела. От тебя тоже два года вестей не было. А Клаша тебя во сне живым несколько раз видела. Вот и нашелся ты, братик наш Сашенька.

      Воронцов не дочитал письмо, аккуратно свернул его и положил в общую стопку. То, что написано дальше, он уже знал наизусть. Значит, отец с Иваном пропали без вести. Без вести… Воронцов знал, кто относился к этой категории. Он и сам мог числиться среди пропавших. И на него могли прислать в Подлесное такое же извещение, как на отца и на Ивана. А Любка погибла. Нет больше Любы. Нет той девочки из его деревенской юности, пахнущей речкой, пересушенным знойным сеном и сумерками шалаша. Война постепенно отнимает то дорогое, без чего жить будет тяжело.

      В полночь на участке его взвода должна выйти разведгруппа. Ушла она прошлой ночью, когда здесь стоял стрелковый батальон. И вот теперь ее ждали назад. Встречать полковую разведку пришли два офицера из штаба полка: помощник начальника штаба по разведке старший лейтенант Белых и какой-то капитан. Старшего лейтенанта Воронцов знал. Белых часто бывал в роте. Несколько раз штрафники организовывали прикрытие входивших и выходивших групп. Сидели на нейтралке под минометным огнем, имитировали атаку, а тем временем на соседнем участке саперы резали проволоку и пропускали вперед разведчиков. Появление старшего лейтенанта, как правило, ничего доброго не предвещало. Капитан же, судя по красному канту на погонах и артиллерийским эмблемам, был из пушкарей. Правда, ни в своем дивизионе, ни в артполку, приданном дивизии, Воронцов его ни разу не видел.

      Разведчик и артиллерист сидели в блиндаже и играли в карты. Ждали нужного часа. Воронцову приказали поднять взвод по тревоге. Не дай бог, разведчики на выходе завяжут бой. Тогда придется атаковать. Саперы уже сделали несколько проходов в минных полях и вернулись, оставив возле проволочных заграждений двоих человек – встречающих. Их прикрывал расчет