Шесть высочеств и одна ассара. Екатерина Боброва

имени своего назвать не хочет.

      – Жансар, он… – Юля замялась, подбирая слова, потом вспомнила распространенный тест и резко протянула руку, якобы поправить Совенку волосы.

      Тот не дернулся. Наоборот, подался вперед и зажмурился под лаской, а она со вздохом взлохматила жесткие волосы – Совенок все глубже пробирался в сердце. Не дернулся – значит, не били, но откуда тогда шрамы?

      – Кто он тебе? – задала Юля вопрос по-другому.

      Совенок по-взрослому вздохнул, хрустнул сушкой – они явно пришлись ему по вкусу – и ответил:

      – Воспитатель, только он плохой, я его не люблю. В прошлом месяце запретил мне ездить на вальшгасе, не пустил ловить ерьков и отобрал кинжал, подаренный братом.

      Малыш путал русские и иноязычные слова, и Юля не понимала: то ли у него богатое воображение, то ли он действительно иностранец, но почему тогда говорит без акцента?

      – Знаешь, я бы тоже хотела прокатиться на вальшгасе. Это лошадь? – попыталась она нащупать почву под рассказами Совенка.

      – Не-а, – мотнул головой деть. – Сейчас покажу.

      Он положил ладонь на грудь, и из-под пальцев брызнули белые лучи, а когда отнял, Юля увидела висящий на шее кулон – светящийся голубыми искрами кристалл, который обнимало когтистыми лапами нечто похожее на ящерицу.

      – Это – вальшгас, – объявил Совенок, ткнув пальцем в ящерицу, и Юля заторможенно кивнула в ответ. Вальшгас так вальшгас. Какая теперь разница, когда ей только что продемонстрировали то, чего быть не может. Она ведь мыла ребенка, осматривала его одежду – кулона на нем не было.

      – Можно? – спросила Юля, протягивая руку.

      Совенок разрешил. Она осторожно, одним пальцем, коснулась камня – исключительно с целью проверить реальность происходящего. Камень на ощупь был теплым и твердым. Иллюзия исключалась. Шизофрения выходила уж больно многоплановой и занятной. Что тогда? «Секретные материалы»?

      Голова начала болеть, и Юля потерла виски. Встала, налила воды, выпила залпом, успокаивая зашедшееся в панике сердце. Совенок беззаботно хрустел сушками.

      – Как ты сюда попал? – спросила она хрипло.

      Хруст стих. Юля повернулась – мальчишка с виноватым видом выводил узоры по столу.

      – Я на время взял, потом верну, – пообещал тот, накрывая камень ладошкой.

      Когда Совенок отнял руку – на шее снова ничего не было. Юля нервно сглотнула, отвела взгляд от цыплячьей груди ребенка, досчитала до десяти.

      Картинка начала вырисовываться. Некий… пусть артефакт мог быть видимым и невидимым. И с его помощью Совенок попал к ней. Откуда? Кидаться с воплями «Ты пришелец?» нельзя, ребенок может испугаться.

      – Ты знаешь, как называется мой мир и моя планета? – зашла она издалека.

      Ответ Совенок нашел быстро:

      – Земля.

      – А твой? – спросила Юля, затаив дыхание.

      – Шайрат.

      Еще через полчаса осторожных расспросов, три стакана воды и тридцать капель валерианы случившееся с Совенком стало