Тот, кто полюбит все твои трещины. Рафаэль Боб-Ваксберг

сказать, я не забыл. Дверь была у меня за спиной, пока я проверял работы студентов. Дверь была у меня за спиной, пока я обедал у себя в кабинете – чередой унылых салатов из университетской столовой. Каждый день комната казалась все меньше, а Анти-Дверь – все больше.

      Дверь была у меня за спиной, когда мне поступил звонок от Джессики: она возвращалась от врача, у которого надеялась узнать, почему ребенок так и не вышел на свет за полтора года.

      Доктор думает, это может быть психосоматическое, – сказала она. – Он думает, что, возможно, я подсознательно не готова к ребенку.

      а я сказал: Серьезно? А ты как считаешь?

      а она сказала: Ну, я считаю, что готова… Может быть, я чувствую, что ты не готов.

      В смысле я не готов? Я готов.

      Потом была пауза, и она сказала: Мне кажется, ты еще не примирился с мыслью, что все изменится, как только появится ребенок. Он повлияет на нас, нашу независимость, нашу карьеру, на все, что для нас важно…

      а я сказал: Почему ты думаешь, что я не готов к этому?

      она вздохнула и сказала: Я не знаю, Йони.

      а я сказал: Обещаю тебе, ребенок родится, и это будет самое удивительное, что когда-либо с нами случалось, мы будем прекрасными родителями, но, пока этого не произошло, почему бы нам не попробовать насладиться оставшимся у нас временем, прежде чем все изменится.

      а она сказала: Видишь, это как раз то, о чем я говорю: ты не готов.

      а я ничего не сказал,

      а она сказала: Извини, Йони.

      а я сказал: Мы поговорим об этом, когда я вернусь домой.

      а она сказала: Хорошо, Йони.

      Я положил трубку – дверь была у меня за спиной,

      затем я развернулся, чтобы посмотреть на нее,

      затем взялся за ручку,

      затем ее повернул,

      затем открыл Анти-Дверь

      и прошел через нее.

      Едва переступив порог, я оказался в луже воды. Я упал на четвереньки и выплюнул кровь изо рта; я проглотил зуб. Пришлось зажмуриться, поскольку глаза еще привыкали к новому освещению. Насколько я понял, это был тот же самый тесный кабинет, из которого я только что вышел, но на полу стояла вода, глубиной сантиметров в пятнадцать. Невероятно красивый мужчина в темно-синем вельветовом костюме уставился на меня. Я увидел табличку на двери кабинета.

      Ты Йонатан Бекерман, – сказал я,

      а он сказал: Без базар-р-р-р-р-ра. Не знаю, как ты очутился в моем кабинете, чувак, но, может, хочешь посмотреть видос, где я бросаю мяч? У меня круто получается.

      Я сказал: Ты – моя противоположность.

      а он сказал: Заткнись, это ты – моя противоположность.

      а я сказал: Да, оба эти факта верны.

      а он сказал: Заткнись, оба эти факта неверны.

      Потом он сказал: Слушай, я не знаю, что у тебя на уме, но, может, хочешь сегодня поужинать с нами? Моя жена офигенно готовит; а еще она нереальная красотка.

      Мы дошли до его дома. Улицы были затоплены, и второй Йонатан подтрунивал надо мной за то, что я не взял с собой сапоги. Люди повсюду кричали и выкидывали крупногабаритные