Невозможность страсти. Алла Полянская

Давай плюнем на всё и поедем на Набережную, купим вредной еды и побродим по отмели, а то и искупаемся?

      – Прямо сейчас?!

      – Ну, а что? Красиво жить не запретишь.

      – Рона, ты что. Мне в офис надо возвращаться, и купальника нет, и…

      – Глупости всё это. Плюнь, и поехали.

      – Нет, я не могу… вот так сорваться. – Лена вспомнила свой ежедневник, лежащий в сумке. – Я не планировала.

      – Я тоже. – Ровена улыбнулась, подставляя лицо солнцу. – И плевать. Давай, Ленка, решайся. Может, это будет лучший день в твоей жизни, а ты просидишь его в офисе, жуя морковку, как кролик. Мы купим у Заура шаурмы и кока-колы – лучшая шаурма у Заура, он соус делает сам, с кинзой! – и поедем. Там классно: река блестит, вода тёплая, лето же!

      – Но я…

      – Плюнь, поехали.

      Ровена щёлкнула пальцами, и материализовалась официантка со счётом. Видимо, Ровену здесь знали и она тоже знала персонал, потому что, оплачивая счёт, спросила:

      – Кать, как мама?

      – Спасибо, Рона. Тот врач, с которым ты меня свела, очень помог. – Официантка улыбнулась. – Отлично выглядишь.

      – Звони, если что. – Ровена поднялась, кивнув официантке. – Удачного дня, Катя.

      Они вышли прямо в солнце, машина Ровены нагрелась, но она, вместо того чтобы включить кондиционер, просто открыла окна.

      – Ты чего без тачки? – спросила она.

      – В сервисе она, помпа полетела. Рона, жарко до невозможности, включи климат-контроль.

      – Ты что! Испортить мне всю каторгу хочешь своей холодилкой? Сейчас будет прохладнее, окна открыты. О-о-о, как же я люблю садиться вот в такую горячую машину! Ленка, сними свой пиджак, на тебя смотреть страшно! Зачем ты летом надеваешь этот ужас?

      – Дресс-код. – Лена вздохнула и расстегнула пуговицы. – Не могу же я требовать от подчинённых то, чего не выполняю сама.

      – Жуть какая-то. Я бы такое не стала носить даже под страхом смертной казни.

      Ровена припарковала машину у ряда ларьков.

      – Сейчас, погоди.

      Лена покорилась судьбе. Никогда она не умела сопротивляться Ровене, за что её в детстве бабушка Салтычиха обзывала тряпкой. Их обоих в детстве одинаково ломали под социум, но Ровена оказалась крепким орешком, а она, Лена, – да, тряпкой, потому что приняла правила игры. И только Ровена напоминала ей, что были и другие времена.

      Лена сняла пиджак и, аккуратно уложив его на заднее сиденье, почувствовала облегчение – лёгкая блузка отлично пропускала воздух, а голым рукам под лучами солнца было приятно.

      – Вот, еда у нас есть, пить тоже взяла, бутыли ледяные, пока доедем, будут в самый раз. Правильно, что сняла пиджак, ни к чему он тебе сейчас.

      – Я без купальника и…

      – Ленка, в багажнике есть парочка халатов. Перестань дёргаться и наслаждайся.

      Город, по-летнему горячий и пыльный, мчится мимо окон машины, ветер треплет светлые волосы Ровены, небрежно распущенные по плечам. И Лена снова подумала о том, что из всех тех, с кем прошло её детство, Ровена изменилась