Кыш и Двапортфеля. Юз Алешковский

солнечная. Ни тучи, ни дождинки.

      – Будем стоять здесь и беседовать? Хочешь, чтобы и воскресенье было серым? Смывай быстрей мыло!

      – А может, ты сам виноват, что всё было серым? – догадался я.

      Папа что-то промычал, потому что у него во рту уже была зубная щётка, сделал страшные глаза и свободной рукой вытолкнул меня из ванной.

      Пока он брился, вскипел чай. Яичницу с салом и с луком мы сделали сами. Папа знал, когда нужно накрывать сковородку миской и какой сделать огонь, чтобы яичница получилась высокой и пышной.

      – А у тебя какая была неделя? – спросил папа. – Ведь она не простая. Её на всю жизнь запомнить надо.

      – Запомнил, – сказал я, набив полный рот.

      – А с кем ты сидишь за партой?

      – С Те́гой, – сказал я.

      – Странная фамилия! – удивился папа. – Может, он француз? Тогда правильно не Те́га, а Тега́. Был такой художник Дега́.

      – Правильная фамилия Те́ги – Гусев. А почему Те́га, я не знаю.

      – Конечно, Гусев! Те́га-те́га! Так гусей зазывают в деревне, – смеясь, сообразил папа. – Ну, а тебя как прозвали?

      Я ничего не ответил, глотнув чая. А про учёбу папа, наверно, решил меня не расспрашивать в выходной день.

      Позавтракав, он решительно сказал:

      – Я понял, что мы должны сделать! Даже не сделать, а совершить! Что-нибудь необычное! Что-нибудь из ряда вон выходящее! И тогда вся серость исчезнет.

      – Слушай, а я тебе тоже всю неделю казался серым? – спросил я.

      – Ты мне казался фиолетовым! У тебя даже уши были в чернилах, – сказал папа.

      – А мама?

      – Мама всегда прекрасна, – строго заметил папа.

      – А может, у тебя фамилия Сероглазов, – вдруг сообразил я, – из-за того, что ты всё видишь серым?

      – Фамилия не имеет отношения к настроению человека, – сказал папа. – Быстро собирайся.

      «Ещё как имеет! – подумал я. – Посмотрел бы я, какое у тебя было бы настроение от прозвища Двапортфеля!..»

      3

      Мне собираться было нечего. А вот папа зачем-то надел свой хороший костюм, белую рубашку, чёрные туфли, и мы вышли из дома.

      Если бы не горьковатый дымок над газоном – это на нём всю ночь тлела куча опавших листьев – я бы ни за что не поверил, что уже осень. Так на улице было тепло и солнечно.

      На нашей очень шумной по обычным дням улице стояла тишина. И было совсем мало людей и машин. А грузовики вообще не попадались нам с папой по дороге. Выходной – значит, выходной.

      И воробьи вовсю чирикали на ветках тополей, но среди них нельзя было узнать того, которого я мог бы взять в плен, но не взял, а, наоборот, помог спастись.

      Папа положил мне руку на плечо.

      – Ну, давай думать. Что необычного ты можешь предложить?

      – Прокатимся на такси, – предложил я.

      За нами медленно ехала «Волга». Видно, шофёр надеялся, что нам надоест идти пешком.

      – Ну, что это такое? – Папа даже поморщился. – Нашёл необычное! Нет у тебя фантазии.

      Тут над нами пролетел реактивный лайнер.

      – Тогда слетаем хотя бы в Крым и обратно!

      – Вот